Желание - Лариса Васильева (Lara) Страница 6

— Можешь не волноваться за нее, — он кинул в сторону матери и будничным голосом продолжил, — у нас соглашение. Верно? — поднял глаза на мать. Та снова кивнула, как чертова марионетка. — Пока ты будешь на моей стороне, она не пострадает. Сделка, — старик продолжил, не давая мне опомниться, — сегодня в конце встречи ты все подпишешь.

Ублюдок заметил мой красноречивый взгляд и тихим голосом повторяет.

— Подпишешь. Но вместо обещанного слияния с компанией мы ее уничтожим. Ты ее уничтожишь, — добавил старик, заколачивая гвозди в крышку моего гроба. — Мы ведь не хотим, чтобы Вероника пострадала.

И ведь знает, на что давить.

— Но Константин, — меня охватывает паника.

Честный и улыбчивый парень, владелец компании, вырастивший свое детище с маленького магазина и верящий, что после слияния с нами его дела пойдут в гору. И я должен все это уничтожить.

— Знаю, он твой друг, — ублюдок прекрасно осведомлен обо всех моих знакомствах, — но у бизнесменов не бывает друзей. Только деловые партнеры. Так что я оказываю тебе услугу. Рассматривай это именно так, сын.

До офиса мы добрались каждый на своей машине. Тонированный внедорожник старика впереди, за ним несколько машин охраны. Я следовал в хвосте длинной процессии. Перед служебной парковкой наши пути разошлись. Внедорожник свернул на закрытую парковку, доступ к которой был только у старика, мне же осталось довольствоваться общей стоянкой.

Остановившись, я несколько минут сидел в машине, тупо пялясь в никуда. Перед глазами запуганное лицо матери, словно все еще стою в кабинете. Невинный кролик в лапах серого волка. Попутно мысли перетекли на Константина. Слияние с компанией старика растопчет его маленькое детище, превратив в бесславно почившую фирму-однодневку.

Ошибка Константина состояла только в одном. Он связался с Артуром Королевым, отличным парнем, как он считал, но на деле порядочным ублюдком. Он это поймет, но, к сожалению, будет уже поздно. Компания старика пережует и выплюнет его фирму, и не таких выплевывала. А мне придется выслушать не один десяток гневных высказываний на свой счет.

Гребаный выбор без выбора! Видимость свободы, а на деле я таже марионетка, изо всех сил пытающаяся угодить старику. Он ведь знал, что сегодня я пойду на попятную, и приложил все силы, что разыскать мать.

Ублюдок всегда был игроком. Отчаянным и сумасшедшим. Только на тотализаторе обычно ставил на живых людей. Утром я видел азартный блеск в его глазах. Чувство безумия уже завладело им. И я был тому причиной.

Возможность узнать, что же выберу дружбу или родственные узы похлеще виагры подстегивало любопытство старика. Я знал, что ему не терпится узнать исход переговоров. В любом случае все козыри теперь у него на руках. Мать, черт бы ее побрал, не могла потерпеть один день и не высовываться из квартиры!

Получив Веронику в качестве добровольной заложницы, ублюдок уверен, что я подпишу договор о слиянии. Этот раунд игры он выиграл, впрочем, как и другие. Старик всегда выигрывает. Если подпишу договор, буду мучиться чувством вины перед Константином, если не подпишу, вечером мать окажется в больнице с множественными ушибами и переломами. Твою же… и далее по тексту!

От души стукнув кулаком по рулю, я вышел из машины. Миновав парковку, поднялся по ступенькам трехэтажного здания. Компания старика располагалась на верхнем этаже и была «единственным светлым моментом в его беспросветной жизни». Брак с матерью и мое рождение никогда не входили в его «светлые моменты».

Мой кабинет располагался в самом конце длинного коридора. Большой, светлый, с огромными панорамными окнами и видом на городской парк, но я ненавидел его еще сильнее чем старика. Вот и сейчас устроившись в удобном кожаном кресле, я ощущал себя, словно сижу на гвоздях.

Буквально сразу ожил телефон, и секретарь, сухо поздоровавшись, сообщила о желании ублюдка меня видеть. Черт! Я знал, что кабинет напичкан скрытыми камерами, и сегодня представилась возможность в очередной раз в этом убедиться.

В приемной было как всегда многолюдно. Начальники разных отделов с отчетами или просто забрать почту, заметив меня на несколько секунд замерли, поздоровались, все-таки сын владельца компании, и снова каждый занялись своим делом.

— Ожидайте! — секретарь бесстрастным взглядом посмотрела на меня и вновь вернулась к утренним делам.

Старик решил меня помариновать. Усмехнувшись, опустился на свободный стул, но ожидание оказалось недолгим. Через несколько минут старик пожелал меня видеть, и я поспешил доставить ему это удовольствие. Пусть удивляется монстру, которого он породил.

Старик стоял, выпрямившись, заложив руки за спину, и изучал вид за окном. Не обернулся даже, когда предупредительная секретарь известила о моем приходе.

Такое равнодушие сбивало с толку впервые попавших на ковер к начальству, но мне были знакомы все психологические приемы старика. И это был один из них. Самый излюбленный.

— Надеюсь, сегодня не случится ничего, о чем мне следовало беспокоиться?

Старик заговорил со мной, продолжая пялиться в окно. Деланное равнодушие к моей персоне.

— Все по плану, — сухо произнес, прекрасно понимая, что любой другой ответ не удовлетворит старика.

— Мне нравится, — он обернулся, скользнув по мне небрежным взглядом. — С годами ты стал рассудительней.

Черта с два рассудительней! Просто пока не придумал способ тебя достать. Даже сейчас мы находимся под пристальным наблюдением камер. В случае любого моего неосторожного движения в кабинет ворвется вездесущая охрана.

— Зачем тебе Вероника?

Я умышленно назвал мать по имени, потому что старику жутко не нравится, когда я произносил «мама» в любых модификациях. Привязанность к матери после пятнадцати для мужчины настоящее зло, взрывался старик всякий раз, когда я имел неосторожность забыть.

— В смысле зачем? — на губах старика заиграла легкая усмешка. — Она моя жена.

— И?

Интересно, только я один не улавливаю связь?

— Она любит меня, — небрежно пожал плечами старик, словно это было чем-то обыденным. Черта с два любит! Я едва не взорвался жуткой бранью, но сдержался. — Тебе этого не понять, — продолжил разглагольствовать ублюдок, вгоняя меня в еще большую агрессию.

— Как ты к ней относишься? — уточнил, хотя ответ лежал на поверхности.

— Тоже люблю, — старик солгал, не моргнув глазом, — и давай закроем эту тему. Работа не лучшее место обсуждать семейные ценности. Двери моего дома всегда открыты, если захочешь об этом поговорить.

Ключевым в его фразе было «моего». Его дом, его выбор, его решающее слово. И нет никакой возможности выбраться из этого болота.

— Все хорошо? — уточнил старик.

Со стороны могло показаться, что речь шла обо мне, но на самом деле старик думал только о работе. Дела компании всегда на первом месте, а мы с матерью, наверное, значились в самом конце длинного списка.