Время для наград - Татьяна Алюшина Страница 6

— Дуб, мы опозорили честь мундира русского офицера!

Мишка выхватил записку, пробежал ее глазами, потом еще раз и с совершенно серьезным выражением лица произнес:

— Армия нам этого не простит!

Насмеявшись до слез, они попробовали кулинарных шедевров, приготовленных щедрыми руками русских сердобольных женщин для сирых и убогих мужиков, и, собравшись, пошли на работу.

Лежа на своей верхней полке, лицом к стене и изображая сон, он улыбался, вспоминая этот первый выходной.

«Это все она, эта зеленоглазая, — по обыкновению честно признался себе Антон. — Надо о деле думать, а меня растащило, хотя… ты ведь простой пассажир, ну и веди себя как простой пассажир, в меру повозмущался неприятным инцидентом, «кулачком по столу стукнул», всех построил, и довольно».

Открылась дверь, и в купе вошла зеленоглазая — он не глядя определил.

— Наталья Александровна, давайте обедать. Сейчас маму разбудим, накроем, — пригласила девушка Даша шепотом.

«Значит, Наталья Александровна — хорошо», — подумал Антон.

— Нет, спасибо. Я в ресторан.

— Ну что вы, у нас все есть. Все вкусное. Свежее.

— Нет, нет, благодарю!

Наталья достала зеркальце, подправила легкий макияж, взяла сумку, сунула в нее телефон, сигареты. «Партизан» спал, повернувшись к миру спиной.

«Да, подруга, чего-то тебе точно в жизни не хватает, судя по реакции на обычную мужскую спину. Впрочем, не совсем обычную, а весьма внушительную. М-да, это диагноз. Так, в ресторан и хлопнуть коньяку!»

В ресторане посетителей было мало, всего человек пять: время еще не для ужина и уже не для обеда.

Она заказала себе овощи, рассольник, воду и рюмку коньяку.

Симпатичная плотненькая официантка, неопределенного возраста, как все поездные официантки, очень быстро принесла заказ.

Предощущая лечебный эффект от коньяка для своих не в меру разгулявшихся нервов, Наталья поднесла рюмку к губам и замерла — по проходу к ней шел «партизан» и смотрел на нее в упор. Даже «собрав всю свою волю в кулак», как говорят романисты и иже с ними, она не смогла отвести от него взгляда.

Рука дрогнула, выплеснулось немного коньяка на пальцы, напоминая о намерении «хлопнуть», и, не отводя взгляда от его серых глаз, она выпила, забыв запить, заесть, или что там еще надо сделать после выпитой рюмки.

— Лучше заесть лимончиком. Вы не заказали? А зря. Разрешите составить вам компанию, Наталья Александровна?

— Значит, все-таки вы не спали?

— Не спал, — покаянно признался гражданин. — А со мной коньяку выпьете?

— Выпью, что ж не выпить с хорошим человеком? И для беседы, полезно.

— Экая вы… — он подбирал слово, — острая.

— Каюсь, грешна, характер, знаете ли. Ничего поделать не могу, — резвилась Наталья, скидывая с себя ощущения этого его взгляда, вызвавшего озноб в позвоночнике и что-то еще, может, забытое, а может, неиспытанное.

Он делал заказ подошедшей официантке, Наталья отвернулась, смотрела в окно.

«Слишком быстро, слишком в упор, все слишком! Отпусти, расслабься, — уговаривала она себя, — и так ты сегодня как истеричная барышня!»

— Наталья Александровна, вы куда едете?

— В Крым. У меня там мама живет. А вы?

— Я тоже в Крым. Отдыхать и работать.

— Вы директор, у вас своя фирма, довольно успешная? — полуутвердительно сказала Наталья.

— Да, охранные системы. Я даже не спрашиваю, как вы догадались.

— Правильно не спрашиваете, это видно. А я работаю риелтором, купля-продажа недвижимости.

— Значит, маклер. Нравится?

— Нет, — почему-то честно призналась она.

Принесли и расставили его заказ. Антон Александрович разлил коньяк по рюмкам, подвинул к ней тарелочку с лимоном.

— За знакомство!

— За знакомство!

Они выпили, и, слава богу, ее отпустило, отступило пугающее понятно-непонятное чувство, что вызывал в ней этот незнакомый мужик.

— Как давно вы живете в Москве? — прибавил светскости беседе Антон Александрович.

— Тринадцать лет.

— Привыкли? Как вам город?

— Сначала, первые годы было тяжело: слишком холодно, слишком много снега, слишком длинная зима. Да и время было сложное, вы же помните. Потом привыкла как-то и даже полюбила. Теперь скучаю, когда уезжаю надолго, рвусь назад. Возвращаясь, иду гулять в центр по любимым улицам.

Антон Александрович слушал очень внимательно, заинтересованно, что ли. Внимательные серые глаза, внимательное лицо, даже короткий ежик волос казался внимательным.

«Ох непрост мальчик, ох непрост! «Глаз востер, как у татарина», — говорила про таких бабушка», — изучала его Наталья.

Зазвонил сотовый, и они оба стали доставать свои телефоны. Мелодия была не ее.

«Мелодия ему очень подходит — гимн Союза, ах, извините, России».

— Да, Ринков! — ответил он.

Наталья уставилась на него, как на привидение.

Слушая, что говорят на том конце, он удивленно поднял одну бровь, не понимая ее реакцию.

Детство, все как всегда, из детства.

У Сереги дома была совершенно невероятная, огромная библиотека, там были такие чудесные книги: старинные, толстые, с разрисованными переплетами и тонкие с удивительными картинками — феями, рыцарями, принцессами, драконами и всякими сказочными рисунками.

Они таскали эти сказки, когда не видели взрослые, не разрешавшие выносить книжки из дома, и прятались в свой штаб в глубине сада.

Они еще не умели читать и, рассматривая картинки, придумывали по ним свои истории, сказочные, бесконечные.

Первым научился читать Серега и читал им эти сказки по слогам, медленно, без выражения. Нату это ужасно раздражало.

Что сподвигло ее предстать перед старшей сестрой и потребовать, чтобы она, вот прямо сейчас, научила ее читать, вызвав восхищение любящих родителей. Она очень быстро научилась читать, только смущали некоторые буквы в старых книжках, которые ей не объяснила сестра, но и с этим она справилась.

В одной из этих сказок, которую особенно все любили, был совершенно необыкновенный герой. Он дрался на мечах лучше всех, не носил латы, как все рыцари, поэтому был быстрее и ловчее. Он умел абсолютно все — скакать на лошади, прыгать с высоты, плавать — весь букет героя.

Как водится, имелась и принцесса, куда ж без нее. Мальчишки утверждали, что она похожа на Наталью.

Когда они прочитали эту книжку, наверное, в тысячный раз и все знали наизусть, стали придумывать рыцарю подвиги сами, а потом и играть в них.