Уроки плохих манер - Сюзанна Энок Страница 6

Присутствующие ошеломленно смотрели на полковника. Вернее, не все.

— Уверена, вы вовсе не мечтали отправляться в Индию, — мягко произнесла Тереза Уэллер. — И уж тем более с кем-то сражаться.

Бартоломью гневно взглянул на девушку. Она сочувствует ему? Он хотел, чтобы на него разозлились и попросили уйти, черт возьми.

— В таком случае мы должны быть благодарны за то, что в армию не берут женщин, — рявкнул он в ответ.

— Толли! — Стивен предостерегающе сдвинул брови.

Однако мисс Уэллер протестующе замахала рукой.

— Я не обиделась, Стивен. Более того, я совершенно согласна с полковником Джеймсом.

— О, даже так? Вы согласны с основной военной доктриной, которую цитируют на протяжении едва ли не тысячи лет? Вы поразительно приземленно мыслите, мисс Уэллер.

К своему собственному удивлению, Бартоломью испытал разочарование. Вряд ли можно было ожидать, что самая красивая девушка в этой комнате окажется к тому же и умной.

По лицу Терезы пробежала легкая тень, которая тут же сменилась уверенной улыбкой.

— Без сомнения, я более уязвима, чем ваши противники в сражении, но я не желаю вам ничего плохого.

— Отлично сказано, Тесс, — похвалил сестру Майкл.

— Я ужасно разочарован, — громко произнес Бартоломью. — Ни в одном из вас совершенно нет куражу. Но еще хуже то, что вы позволяете болтать языком какой-то девчонке, потому что больше ни у кого не хватает на это смелости.

Вновь сдвинув брови, мисс Уэллер встала.

— Что вы такое говорите, полковник? Подобные высказывания недопустимы.

Ну наконец-то.

— Совершенно с вами не согласен.

Девушка ударила ладонью по столу.

— О да! Вы всем нам внушили страх, — произнесла Тереза Уэллер, даже не попытавшись скрыть недовольства, заставившего ее тонкие брови сойтись на переносице. — Разве не заметно?

— Если вы обладаете хоть каплей здравого смысла, мисс Уэллер, то сядете на свое место, — прорычал Бартоломью.

Девушка вышла из себя? Замечательно. Хотя он предпочел бы поругаться с братом и сестрой. Ведь это от их опеки он хотел отделаться.

— Ясно, что вы не желаете здесь находиться, — в гневе продолжала мисс Уэллер. — Впредь я бы посоветовала вам отклонять приглашения на ужин. Это поможет избежать ссор.

— Тесс, — шепотом позвала жена Стивена. — Не спорь с ним, он…

— Что? — перебил Амелию Бартоломью, хватаясь за стол и неловко поднимаясь на ноги. — Хотите сказать, я не в себе? Кажется, это всем давно известно.

— Я бы ничего не заметила, если бы не эта ваша вспышка гнева, — произнесла Тереза, вздернув подбородок. — Впрочем, я считаю, что от недуга страдаете не столько вы, сколько ваши манеры. Вы же джентльмен, полковник.

— В таком случае мне остается предоставить вам, обладателям хороших манер, леди и джентльменам, наслаждаться трапезой, — рявкнул Бартоломью и, тяжело опершись о трость, похромал к двери.

— Толли, куда ты направляешься, черт возьми?

— Туда, откуда приехал.

— Я хочу завтра с тобой встретиться.

Дьявол. У девчонки по крайней мере хватило ума понять, что он хочет остаться один.

— Ты знаешь, как со мной связаться.

— Да, но…

Бартоломью зацепился тростью за ручку двери и с грохотом захлопнул ее за собой. Резкая боль пронзила его ногу и обожгла колено, но он не собирался останавливаться.

Выругавшись, Бартоломью пошатнулся и ударился бедром о стоящий в холле столик. «Не смей падать», — приказал он себе, опираясь рукой о стену. Какой же он идиот, что позволил себе напиться на голодный желудок на вражеской территории.

Дверь позади него отворилась, и до слуха Бартоломью донесся приглушенный шорох юбок и шепот: «Тереза, не надо» и «Оставь его».

Тереза схватила Бартоломью за руку. Полковник резко развернулся и едва не потерял равновесие.

— Не смейте ко мне прикасаться, — прошипел он.

Тереза решительно подняла на него глаза, и Бартоломью не увидел страха в их серо-зеленых глубинах.

— Не будьте глупцом, сэр. Возможно, они и страшатся обидеть вас или ранить ваши чувства неосторожным словом. Но я не такая.

— Вот именно поэтому я и ухожу.

— Вы уходите не из-за меня. Проблема в вас самом. Когда рядом нет людей, которых вы могли бы обидеть, ругайтесь сколько влезет. Дьявол! Видите? Я тоже умею ругаться. Только я предпочитаю этого не делать, потому что считаю подобное поведение слишком вульгарным.

— Куда подевались ваши манеры?

— Вы меня разозлили.

— Все, с меня хватит. — Бартоломью снова споткнулся.

— Что ж, а теперь я попытаюсь извиниться за свое поведение. — Тереза нырнула под руку полковника и обняла его за талию. — Вы приехали в экипаже или верхом?

— Верхом, — пробурчал Бартоломью. Ему не нравилось то, что происходит, как не нравилось прикосновение руки девушки. Да и разве могла столь хрупкая особа удержать его от падения? — Мне не нужны ваши извинения.

— Но вы все равно их получите. Так что спорьте с самим собой. — Тереза толкнула одной рукой входную дверь и помогла Бартоломью выйти на крыльцо. — Ваш конь оседлан. Значит, вы с самого начала не собирались оставаться.

Голос Терезы звучал укоризненно, но поскольку она была права, Бартоломью не стал ничего отрицать.

— Верно, не собирался. И следовательно, не нуждаюсь в ваших извинениях.

— Остается лишь удивляться, как вас только пригласили сюда, с такими-то манерами. Вернее, отсутствием таковых.

Бартоломью нахмурился:

— Им пришлось. Ведь они моя семья.

— И благодарите за это Бога, иначе кто-нибудь из присутствующих непременно поколотил бы вас.

Бартоломью недовольно посмотрел на Терезу.

— Знаете, я совершенно не нахожу ваши шутки смешными.

Она стойко выдержала взгляд.

— В таком случае вам нужно совершенствовать свое чувство юмора. Почему бы вам не заглянуть завтра на бал к Харамунду? — спросила Тереза, забирая из рук Бартоломью трость, чтобы тот мог взяться за луку седла. — Я очень люблю танцевать, полковник.

— Зато я нет. — Сдавленно охнув, Бартоломью вскочил на Сумеру и вставил больную ногу в стремя. — Это очевидно.

— Но я не сказала, что хочу танцевать именно с вами. Вы страдаете манией величия. — Опустив трость в чехол, притороченный к седлу, Тереза отошла в сторону. — Но вы могли бы посмотреть на других танцующих. — С этими словами она развернулась и зашагала назад к дому.

— Эта маленькая… — Бартоломью замолчал, потому что совершенно не представлял, как закончить фразу. Он давно уже не был наивным юнцом, но Терезе хватило пяти минут, чтобы положить его на лопатки.