Открой свое сердце - Марина Преображенская Страница 59

— Потому что формула круга «пи эр квадрат», вот те самые квадраты по рельсам и колошматят. Ха-ха-ха.

Алинка тоже улыбнулась. Хороший старикашка, не занудливый, а то бывают такие, что чуть за грудки не трясут, лишь бы их слушали и реагировали как положено. А этот, словно включенный приемник, работает и работает. Тихо, еле слышно бормочет, будто сам с собой разговаривает. Никаких вопросов ему не надо, никаких ответов. Так и кажется, что сейчас фоном включится какая-нибудь легкая музычка. И стоит протянуть руку, можно выдернуть его из розетки и отключить.

Выдергивать не хотелось. Все, какое ни на есть, а развлечение.

— А я вот тут слышал, что скоро ФИФА, это такая международная футбольная ассоциация, издаст закон, чтоб головой мячи не бить. — Тема переменилась. Старичок перешел на спорт и все так же тихо, сам с собой, бормотал, обращаясь, конечно же, к Алинке, но не требуя от нее живого участия в разговоре. — Потому что от сотрясений футболисты дуреют и совершенно не понимают, как дальше играть. Они даже мяч из виду теряют и бегают по полю, как чумные. — Старичок снова засмеялся, потом замолчал ненадолго, и, когда снова заговорил, голос у него вдруг стал каким-то иным. Алинка даже вздрогнула, до того было реальным ощущение, что рядом оказался другой человек. Она приоткрыла глаза, но, обнаружив, что все осталось, как прежде, снова закрыла их. Мельком Алинка увидела, что старичок сквозь толстую линзу в разломанных пополам очках всматривается в ползущую по стеклу букашку. Как профессор из дореволюционных времен сквозь пенсне.

— И надо же, до сих пор наука не может определить, что же такое сознание. Вот ползет себе муравейчик, ползет и ведь знает, куда ползет. Это же видно по его целеустремленности и уверенности. Крохотный муравейчик…

Алинка открыла глаза, села на полке, скрестив под собой ноги. Она понимала, что так сидеть неприлично, но это там, в школе «для состоятельных леди», а здесь… Почему бы и нет, когда молодежь половины земного шара вообще сидит, задрав ноги на стол, а азиаты, так те по-другому сидеть и не умеют.

Бачи Тодор посмотрел сквозь поломанные очки на Алинку.

— Скажите честно, — обратился он к Алинке, — вы знаете, куда и зачем едете?

— Знаю, — ответила Алинка и покраснела.

— Но у вас такой неуверенный вид, что я бы засомневался в искренности вашего ответа, если бы имел на это право.

«И правильно», — подумала Алинка, а вслух произнесла:

— Хотя если посмотреть… — она осеклась и чуть не рассмеялась, вспомнив своего бывшего соседа с первого этажа, тети Маниного сына, который, кроме этой фразы, больше ничего и не произносил. Георгий, как живой, предстал перед ней.

— Вот-вот, если посмотреть… А если никуда не смотреть, то, вероятнее всего, вы не то чтобы не знаете, куда и зачем едете, а даже и не знаете, нужно ли это вам, так? А вот он, — Тодор вновь посмотрел на муравейчика, пересекшего уже поле мутного стекла и упорно пробирающегося к столу, — он знает. Вот заметьте — муравьи, термиты, пчелы, осы — их сознание не индивидуально, как у нас. У них нет личностного разума, но у них есть более мощный — коллективный разум. Разум, который движет ими, подобно компьютеру, заставляя действовать так, а не иначе. Природа потрудилась над их коллективным сознанием и сформировала его почти триста миллионов лет назад. Можете себе представить такую бездну времени? Триста миллионов!

— Но это же скучно, — возразила Алинка.

— Скучно? — старичок поднял на Алинку удивленные глаза. — И вам это скучно? — Он вздохнул, поник, словно вырванный из почвы цветок, и обиженно замолчал. — Вообще-то, — вдруг оживился он и посмотрел на Алинку ясным взором, — мне бы тоже было скучно, если бы со мной стали говорить об этом в ту пору, когда мне едва стукнуло «надцать», а?.. А вот тогда ответьте мне, душечка, согласны ли вы с тем, что наличие очков поднимает потенцию?

Тут уж Алинка совершенно открыто расхохоталась.

— Ну вы скажете тоже!

— А вот вы и не правы, — старичок улыбался и потирал сухонькие жилистые руки. — Вот сидел я без очков и видел, что вы очаровательная малышка. А надел пенсне, чтобы, так сказать, букашку на стекле разглядеть, и увидел, что вы просто потрясающая красавица. Вы просто фонтан сексуальной энергии, и будь я помоложе, ох, будь я только помоложе!

— Да ну вас! — сквозь слезы отмахнулась Алинка, не в состоянии сдержать смех. — Ну вот, а вы не верили, что наличие очков поднимает потенцию, — заключил старичок. И, наверное, вы правы, коллективное сознание — это скучно.

Потом был перрон города, от одного запаха которого у Алинки защемило в груди. Невысокое здание вокзала, аккуратные елочки вдоль низкого заборчика, все та же дежурная, которая держала желтый флажок во время их отправления в Москву. Именно та самая. Алинка запомнила ее лицо. Словно ничего и не изменилось. Только покрылось тонким белоснежным налетом зимы.

Алинка сошла с поезда и, набрав в легкие воздуха, с силой вытолкнула его белым неплотным облачком пара.

Вдали показался силуэт. Алинка испугалась. Подобный испуг вспыхнул в ее груди с такой силой только однажды. Когда она подошла к окну и в первый раз увидела Витьку. Потом испуг этот погас и долго-долго тлел, то чуть сильнее и ярче, то слабее. И боль от него была прямо пропорциональна Витькиному местонахождению. Даже когда Алинку обнимал Антон, она ведь чувствовала эту боль и где-то подсознательно понимала, что Витька рядом. Однажды ей приходилось читать, что все тела, и живые и неживые, обмениваются информацией. Вокруг каждого тела есть поля, будь то электрическое, магнитное или тепловое. И все тела посылают в пространство волны, натыкаются на такие же или другие волны и, получая информацию, несут ее обратно. Биологическое поле человека самое мощное из них.

Но сейчас… Вдали появился силуэт, и Алинка испугалась, но скорее не на этом тонком уровне, а на уровне физическом, от напряжения, скопившегося в ней, по телу пробежала холодная волна. Но тут же исчезла. Силуэт оказался чужим и незнакомым.

В душе Алинки возникло смятение. Ей в принципе некуда было идти, кроме Заиловой. «Или к Антону?» — спросила она себя, и все же выбор ее остановился на Ленке. И сплетни расскажет, и от пересудов избавит. Ведь если Витька все еще в городе, то ее пребывание у Антона мимо его ушей не пройдет. Алина подошла к телефону.

«Разговор в течение 3 минут оплачивается монетой 2 коп., — прочитала она и порылась в карманах. — По истечении указанного времени доплатите после звукового сигнала», — повторила она про себя и усмехнулась.

Конечно же, в ее карманах и не могло оказаться монеты достоинством в две копейки. Она беспомощно огляделась вокруг, высматривая, у кого бы можно было спросить эту невеликую денежку.

Тем временем к телефону подошел подросток. Алинка решила, что, как только подросток побеседует, она попросит у него эти злосчастные две копейки. Но тот, не поднимая трубки, стал набирать номер. Впрочем, только первую цифру, так и не «оплатив разговор». Потом он набрал остальные цифры, выждал несколько секунд и, видимо, после того, как с противоположной стороны подняли трубку, со всей силы громыхнул по аппарату.