Бесценная награда - Ханна Хауэлл Страница 59

– Похоже, мой муж тоже этого добивается. Видела, в чем я, по его мнению, должна ехать? Как будто я старуха или страдаю от неизлечимого заболевания. Повозка! Он хочет заставить меня ехать до самого Скаргалса в повозке! – Ариадна гневно сверкнула на Брайана глазами. Тот в ответ широко улыбнулся. – Думаю, он просто хочет наказать меня за мой побег.

– Нет, он понимает твои страхи и пытается по-мужски неуклюже как-то их облегчить. – Ариадна засмеялась, и Катриона тоже улыбнулась. – А вот бежит Элисон, тоже хочет помахать вам на прощанье.

Катриона смотрела, как Элисон целует Ариадну, как бежит поцеловать каждого из мужчин, но напряглась, когда ее дочь остановилась перед Бреттом. Она уже даже шагнула в ту сторону, чтобы услышать, о чем они говорят, но вовремя остановилась. Это будет неправильно. Элисон имеет полное право сказать все, что хочет, а если учесть, о чем именно ее дитя могло спросить или рассказать, лучше к ним не подходить и не подслушивать, чтобы не заливаться краской смущения. Катриона лишь надеялась, что Бретт не сказал и не сделал ничего, заставившего Элисон расстроиться еще сильнее.

– Почему ты не можешь остаться с нами? – спрашивала Элисон. – Я думала, мы тебе понравились.

Присев перед малышкой на корточки, Бретт ответил:

– Очень, мой ангел, но я должен поехать и кое-что сделать прямо сейчас. Очень важно, чтобы я кое-что получил прежде, чем вернусь. – Он поцеловал ее в щечку. – Но не говори маме, что я тебе это сказал. Я не знаю точно, когда смогу вернуться, и не хочу, чтобы она грустила, дожидаясь меня.

– Я буду грустить.

– Нет, ты будешь играть со своими подружками и котятами и помогать маме. Будешь слишком занята, чтобы грустить. Только оставайся хорошей девочкой, ладно?

– Если я буду очень хорошей девочкой, вы подарите мне котенка?

Бретт засмеялся.

– Я же говорил тебе – попроси об этом маму.

– Она скажет «нет».

– Попроси ее еще раз. Ведь ты же не знаешь, а вдруг она возьмет и передумает?

Он поговорил с малышкой еще немножко, пока Брайан усаживал громко сетующую на жизнь жену в повозку, а затем подошел к Катрионе. Он так много мог ей сказать – от формальных вежливых слов благодарности до просьбы дождаться его, но слова не шли на язык. Поэтому Бретт просто привлек ее в свои объятия, страстно поцеловал и взлетел в седло, присоединившись к толпе друзей и родственников, с топотом выезжающих из ворот.

– Он сказал, что вернется? – спросила Джоан. – Лично мне показалось, что это именно такой поцелуй – «я обязательно вернусь!».

Катрионе тоже так показалось, но она решительно задавила росток надежды, пытавшийся прокрасться в ее сердце. Чтобы эта надежда жила и расцветала, ей требовалось большее, чем просто страстный поцелуй, так что она решила вернуться в свою спальню и провести там несколько часов, упиваясь жалостью к себе, а потом собрать остатки разбитого сердца и приступить к работе.

– Это всего лишь поцелуй, Джоан, – сказала она, поворачиваясь к дверям дома. – Просто поцелуй мужчины, которому нечего сказать мне на прощанье.

– Некоторым мужчинам трудно высказать то, что лежит у них на сердце.

– А у некоторых нет на сердце ничего, что можно высказать. Но сейчас я хочу ускользнуть от всех и несколько часов побыть одна, жалея себя изо всех сил, потому что оказалась дурой и позволила крохотному лучику надежды прокрасться в сердце. Когда я окончательно его придушу, пойду и займусь делами. Хоть раз в жизни мы сможем поработать, не прерываясь на то, чтобы исправить ущерб, нанесенный Грантом.

Она задержалась в дверях и посмотрела сквозь распахнутые ворота на удаляющихся всадников.

– И за это мы должны поблагодарить этих людей. – Катриона взглянула на Джоан. – И еще я должна поблагодарить сэра Бретта Марри за то, что он показал мне – то, что происходит между мужчиной и женщиной, может быть поистине прекрасным. В конце бывает немножко больно, но все равно я ему очень, очень благодарна.

И это было правдой. Катрионе хотелось лишь, чтобы она смогла заставить его полюбить себя сердцем, а не только телом.