Дочери Ганга - Лора Бекитт Страница 59

«Дорогая Эйприл! Совсем недавно я подумала о том, сколь незаметно течет время. Вот уже почти год, как я живу в Индии. В своих письмах ты интересуешься, хорошо мне или плохо и что представляет собой моя тетя. Хотя я вижу ее каждый день, мне до сих пор не вполне понятно, что она за человек. Я не могу назвать ее доброй, мне кажется, она никогда никого не любила, а если и любила, то это было очень давно. Она ничем не напоминает мне маму, хотя они родные сестры. Но мама прожила жизнь в бедности, и у нее была я, тогда как у Флоры Клайв куча денег (которые она отнюдь не выбрасывает на ветер), и она привыкла жить одна. Иногда мне кажется, что ей никто и не нужен, но при этом я не могу сказать, что чувствую себя бедной родственницей.

В доме есть слуги (и индийцы, и белые), но я так и не обзавелась личной горничной и все делаю для себя сама, благо после пансиона это совсем не сложно. Тетя заказала для меня несколько легких ситцевых платьев, и я почти не ношу корсет, потому что в Индии очень жарко. Я пробовала местную пищу, но она слишком остра, потому тетя велит готовить для меня то, к чему я привыкла в Англии. Разумеется, меню куда разнообразнее, чем в пансионе: мясные и молочные пудинги, бифштексы, картофель, яйца, пироги, рыбный суп, имбирный лимонад. Что я с удовольствием ем, так это индийские фрукты: они удивительно вкусные и сочные.

Хотя тетя постоянно рассказывает про Индию, я до сих пор не знаю страну и мне сложно понять индийцев с их странными обычаями и сложной религией. Каким образом женщины наматывают на себя и как держатся на их телах куски ткани, где нет ни крючков, ни пуговиц, для меня по-прежнему остается загадкой. Полагаю, это целая наука.

Ты спрашиваешь, красивы ли индийцы? Не знаю, зачастую мне трудно отличить одного из них от другого. Могу лишь сказать, что они совсем не похожи на нас. Природа тоже другая. В Англии я думала, что мне захочется рисовать только Индию, но на самом деле на бумагу просятся родные лондонские пейзажи. Когда я все же решилась показать тете свои работы, она сказала, что у меня нет особых способностей. Впрочем, добавила она, местное общество ценит, когда у молодой леди есть занятие для души.

Дорогая Эйприл, не хочу, чтобы ты считала меня бездельницей, потому сообщаю, что сейчас я занимаюсь весьма полезным делом: мы с тетей посещаем больницы, приюты, школы и помогаем бедным. Зачастую бываем в других городах; путешествуем, конечно, в отдельном, очень чистом и удобном вагоне, потому что индийские поезда – это что-то ужасное. Общаемся в основном с соотечественниками, потому, к сожалению, я знаю на хинди только несколько слов.

Ты спрашиваешь, обзавелась ли я претендентами на мою руку и сердце. О, Эйприл! Если мы с тетей посещаем званые обеды и балы или приглашаем к себе гостей, кавалеры достаточно сдержанны со мной. Возможно, их отпугивает суровый вид миссис Клайв и они не уверены в том, что в конце концов ее деньги станут моими.

Она еще не говорила со мной о наследстве, но я не волнуюсь. Главное – я нашла дом, пусть и не такой, о каком мечтала (несмотря на всю его роскошь!), и человека, с которым сложно поделиться сокровенным, но который, по крайней мере, не выставит меня на улицу. Пожалуйста, напиши, удалось ли тебе найти место гувернантки или камеристки, какая погода в Лондоне и что слышно о наших общих знакомых. Твоя подруга Грейс».

Мысленно перечитав недавно отправленное в Лондон письмо, Грейс повернулась к окну. Поезд замедлил ход – приближалась какая-то станция. Девушка знала, что сейчас люди станут проталкиваться к двери вместе с вещами, курами, козами, карабкаться в окна и даже взбираться на крышу, – и приготовилась к бесплатному развлечению.

Им с Флорой Клайв не грозили подобная давка и суета. Они ехали в вагоне с гербом британского королевства, предназначенном только для англичан; к их услугам было отдельное купе с обивкой из синего бархата, мягким ковром, фарфоровой и серебряной посудой.

На протяжении всего пути Грейс видела тощих крестьян: они стояли, разинув рты, и глазели на поезд, как на диковинку. И немудрено – состав был буквально увешан живыми человеческими гроздьями. Индийцы ехали, уцепившись за подножки, свисая с окон, сидя на крыше.

Оказалось, плохая погода бывает даже в Индии: со всех сторон надвигались черные тучи – приближался сезон дождей. Зато в такое время дамы могли путешествовать, не умирая от жары.

Когда поезд остановился и дверь открылась, внутрь ворвался ветер и холодные брызги. К счастью, Флора и Грейс сразу отправились в отель.

Дождь бился о стекла, от намокших за время пути вещей тянуло сыростью. Грейс знала, что тетка приехала в этот город из-за писем какого-то чудака, с завидным упорством отстаивавшего свои идеи. Он открыл и содержал на собственные средства школу в каком-то бедном квартале, уверяя, что создает особую прослойку для нового индийского общества.

Разумеется, Флора могла передать деньги через своих людей, но не стала этого делать. Она бы не потерпела, если бы у нее из-под носа украли хотя бы один пенни, а тут речь шла о довольно крупной сумме. Поэтому старуха пожелала увидеть все описанное в послании собственными глазами.

В номере был камин, и дамы быстро согрелись. Погода за окном перестала иметь значение – во всяком случае, до утра. Сидя в глубоком кресле и попивая ароматный горячий чай, Флора неожиданно произнесла:

– Ты думала о своем будущем, Грейс?

При звуке ее не слишком приятного голоса, хотя и ставшего привычным, девушка невольно напряглась.

– В каком смысле? – осторожно спросила она.

Пожилая женщина усмехнулась.

– Только не говори, что в твоей голове нет мыслей о женихах!

Грейс пожала плечами.

– Действительно нет. Если б я кого-то знала, а так…

– Не беспокойся, ты выйдешь замуж. Просто этот шаг надо серьезно обдумать. Разумеется, окончательный выбор останется за тобой.

– А вы? – Грейс наконец решилась задать вопрос, который интересовал ее не первый день. – Почему вы больше не вступили в брак?

– Потому что я была очень богата и мне не хотелось становиться добычей какого-нибудь ловца за приданым. Если человек приезжает в Индию, он приезжает за деньгами – это известно всем и каждому.

Грейс покраснела.