Непристойное пари - Эмма Уайлдс Страница 59

При слове «ангел» в воображении Аннабел возник мужчина с золотистыми волосами, которого наградили таким эпитетом, хотя он не отличался праведным поведением. Мужчина с такими невероятно синими глазами и очаровательной улыбкой, что ни одна женщина в его окружении не могла противостоять его обаянию.

Неужели она действительно стоит здесь в свадебном платье и думает о Дереке Дрейке?

Аннабел, наконец, заставила себя повернуться и посмотреть в большое зеркало. Да, платье действительно великолепное. Оно плотно облегало талию, а наверху заканчивалось скромным корсажем, который лишь чуть-чуть открывал округлости грудей. В рукава и вдоль выреза были вшиты небольшие жемчужины, которые поблескивали на свету.

Потрясающее платье!

Однако Аннабел в отличие от своего наряда выглядела ужасно. Лицо ее было бледным, а под глазами обозначились тени от бессонницы, губы подрагивали, как будто она едва сдерживалась, чтобы не разразиться слезами.

Зачем она прочитала это письмо?

Маргарет встала позади нее, отразившись в зеркале.

– Что с тобой, Аннабел?

– Я не могу... – чуть слышно прошептала она. Рот Маргарет приоткрылся, на лице ее отразилась тревога.

– Мое дорогое дитя, я...

– Я не могу выйти замуж за Альфреда. – Аннабел повернулась лицом к Маргарет. – Прости, я очень сожалею...

Мадам Дюшан драматично всплеснула руками:

– Такое волнение вполне естественно, не так ли? Все невесты переживают нечто подобное. Это скоро пройдет. В этом платье вы просто мечта. Ваш избранник упадет на колени от любви к вам.

Трудно представить, что кусок материи способен вызвать чувство, которого, по ее убеждению, Альфред не испытывал к ней. Аннабел хотела рассмеяться, но воздержалась. Вместо этого она сжала руки в кулаки и покачала головой:

– Это не от волнения, мадам. Платье очень красивое, но я сомневаюсь, что оно мне потребуется.

Маргарет, сознавая, что они находятся в публичном месте, быстро сказала:

– Дорогая, почему бы нам, не воспользоваться услугой одной из девушек, чтобы она помогла тебе переодеться? Мы поговорим с тобой дома, а потом через некоторое время вернемся для последней примерки.

Аннабел быстро сняла свадебное платье и надела свое повседневное, желтое, которое выбрала, потому что полагала, что этот радостный цвет поднимет ей настроение. Затем последовала за Маргарет к ожидавшей их карете. Они планировали посетить еще несколько магазинов, но Маргарет приказала кучеру доставить их домой.

Аннабел приготовилась выслушать нотацию, но Маргарет лишь удивленно приподняла брови, когда карета двинулась.

– Мадам Дюшан – прекрасная портниха, но при этом ужасная сплетница. Думаю, как только мы прибудем домой, ты должна поговорить с Томасом, чтобы тот сообщил о твоем решении лорду Хайатту, прежде чем он услышит это от кого-то другого. Он хороший человек и не заслуживает унижения.

Маргарет, конечно, была права. Боже, почему все так усложнилось?

– Ты нисколько не удивлена? – спросила Аннабел.

– Милая моя, у меня есть глаза. Разве я не спрашивала тебя после прошлой примерки, желаешь ли ты выходить замуж?

– Да, я помню, – сказала с вздохом Аннабел, готовая заплакать. Что еще заметила Маргарет? Доброжелательное сочувствие в глазах пожилой женщины усилило ее волнение.

– Кроме того, – продолжила Маргарет, – если будущая невеста чуть ли не рыдает, примеряя свадебное платье, ясно, что с ней что-то не в порядке.

– Так и есть.

– Я рада, что ты разобралась в своих чувствах до свадьбы, а не на следующий день после нее.

– Благодаря леди Уинн. – Аннабел хорошо помнила твердую убежденность, звучавшую в голосе молодой вдовы, когда та говорила о последствиях брака без любви. Возможно, романтика нехарактерна для высшего общества, где браки часто заключаются из практических соображений, но было ясно, что вдова говорила исходя из своего горького опыта.

– Леди Уинн? Странная наставница. Я не знала, что вы подруги.

Если бы Аннабел не была в таком взволнованном состоянии после решения аннулировать помолвку, то никогда не произнесла бы подобных слов. Тем не менее, у нее невольно вырвалось:

– Мы не были близко знакомы до недавнего дня. Она подруга Дерека.

На лице Маргарет отразился скептицизм.

– Обычно я не обсуждаю подобные вещи с тобой, но, мне кажется, это неправда. Я ничего такого не слышала о них.

– Нет, она не является его любовницей. Она искренне утверждала, что он никогда даже не прикасался к ней.

– Боже, – пробормотала Маргарет. – Какие, оказывается, интересные разговоры вы вели. Мне непонятна ее мотивация, но, тем не менее, я ей благодарна. Я очень волновалась за тебя. И Томас тоже беспокоился.

Аннабел устремила взгляд в пол, сжав руки на коленях.

– Вы, как всегда, очень добры ко мне.

– Пустяки, ведь ты наш ребенок, если не считать рождения. – Затем Маргарет добавила: – Мы в равной степени любим тебя и Дерека. Всегда трудно определить, в какой мере следует вмешиваться в жизнь других людей. Я предоставила тебе самой сделать выбор. Должна сказать, мне было это нелегко.

Так, значит, они все знали: о ее девичьем увлечении, о чувствах Дерека и, логично предположить, о ее разочаровании.

Они знали также, что ее сердце разбито. Как наивно было думать, что она способна скрыть это!

– Разве можно доверять Дереку с его репутацией? – спросила Аннабел с дрожью в голосе. – И я молю Бога, чтобы ты не говорила, что повеса может исправиться, чтобы мне не пришлось отвечать на это неподобающим для леди образом. Этот человек совсем недавно заключил возмутительное пари по поводу его... способностей.

Она покраснела, вспомнив, какие ощущения испытывала в его объятиях. Казалось, Маргарет поняла ее.

– Молодые мужчины не самые благоразумные создания.

– Слишком мягко сказано, – проворчала Аннабел. Ее спутница многозначительно посмотрела на нее:

– Как и некоторые опрометчивые молодые леди, которые соглашаются выйти замуж за человека, к которому не испытывают никаких чувств.

– Это не одно и то же.

– Скажи, в чем разница. Учитывая свое поведение у портнихи, могла ли она возражать?

– Что мне делать теперь? – тихо спросила Аннабел. Маргарет наклонилась вперед и похлопала ее по рукам, все еще крепко сжатым на коленях.

– Любовь – удивительное чувство, мое дорогое дитя. Мне жаль тех, кто этого не понимает.