Мой бывший муж - Оливия Лейк Страница 59

Мы попрощались, и я, проводив ее взглядом, на Светку посмотрела. Я не рассказывала про свое рандеву не из-за Антона, а из-за того, что произошло после.

– Свет, это не все. Я с Вадимом переспала.

Она поперхнулась кофе, на стол пролила и блузку белую испачкала.

– Как? Когда? Почему молчала?!

– Разобраться сама хотела, – честно призналась я.

– Разобралась?

– Не-а, – невесело усмехнулась я. – Как думаешь, спать с бывшим, у которого женщина есть, это плохо или очень плохо?

– Ты мне скажи! – не удержалась она. – Сколько по пятибалльной шкале?

– Десять.

– Так хорошо? – с неверием глаза сузила.

– Это же Полонский. Ниже пояса у него все отлично: и выглядит, и работает. У него в голове бардак.

– Говорил что-нибудь? Объяснялся?

– Да, – фыркнула я. – Люблю, прости, бес попутал.

– Не стала слушать? – она очень понимающе покачала головой. Хорошо меня знает, да.

– А что мне слушать его, Свет? Как его заворожило? Как член в штанах не удержал? Как влюбился?

– Ты же говорила, что Вадим вроде заявил, что не любит «эту».

– Он с ней, Свет! Вадим с этой Викой познакомил нашу дочь. Он вошел в ту семью.

– Ты права, но Вадим у тебя вспыльчивый. Может и уши отморозить на эмоциях.

– Ты думаешь, я его не знаю? Какой он, не знаю? Вадим может, но мне от этого не легче. Знаешь, что он сделал при мне?

Светка рукой подбородок подперла и сидела с лицом будто сериал смотрит. Мелодраму дешевую.

– Вадим при мне с психу этой Вике выйти замуж предложил.

– В смысле при тебе?!

– По телефону! – взорвалась я. – Ты представляешь, какой идиот!

– Фееричный! – заржала она.

– Знаешь, – вздохнула я, – простить можно многое: если любишь, если он любит, если искренне раскаивается. Если есть внутренний ресурс простить и не вспоминать. Но Вадим в принципе другого хочет, невозможного! Быть просто прощенным.

– Кать, а ты любишь его еще?

Я вздохнула тяжело.

– Не знаю. Я думала, что отпустила, что ничего не осталось, а что осталось в разы слабее. Но во мне столько всего, – нахмурилась я. – Обида, злость, непонимание. Как он мог? Мы ведь любили друг друга. Счастливы были. Я помню! Я ему доверяла. Всегда верила! Помнишь, каким Вадим был?

Света кивнула молча.

– И даже такому – неидеальному, с очень избирательной моралью, эгоисту и цинику, – я доверяла. Любила. Теперь этого нет. Я вообще этого мужчину не знаю. Моего Дима больше нет, – я выдохнула, прогоняя эмоции, которые, как мне казалось, ослабели уже. – Как видишь, чувства есть, но совсем не те, что раньше, – деловито подвела черту я. – И спасибо, что выслушала.

– Ну, зато теперь можно считать, что ты переспала с незнакомцем! Done! – пошутила Светка. Я бросила в нее печенье и проворчала:

– Физически я слишком хорошо помню этого незнакомца.

– Ладно, давай не о мужиках. Смотри, что есть, – она расстегнула пару пуговиц на блузке и продемонстрировала стрелы прямо под ключицами. – Я тату сделала! Наконец-то решилась!

– Класс! – я осторожно провела пальцами чуть ниже рисунка. – А где делала?

– У нас салон открыли на цокольном этаже. Будет в абонемент входить. Цена соответственно улетит, – и показала вверх.

– Прикольно, – проговорила я. – А пойдем, сходим?

У меня не было татуировок: не хотелось, да и Вадим не фанат. Но у Светки так круто получилось, и вообще, какие мои годы!

Моим подарком на новый год самой себе стали изящные ангельские крылья с нимбом на затылочной части шеи. И роза с острыми шипами на левом запястье. Я была довольна. Мне нравилось! И плевать на тех, кто категорически против!

Вадим

– Какие планы на Новый год? – лениво поинтересовался Костик. Двадцать девятое число – мы уже не работали, так пинали балду. Бухгалтерия начнет год закрывать после праздников, там и посмотрим на прибыли и убытки. У нас сейчас тридцать пять активных объектов, не считая строек, перекупленных у мелких девелоперов. До третьего числа все остановлено, во избежание, как говорится. К нашим бурным праздникам приучены уже и среднеазиатские рабочие. Поэтому отдыхаем на Новый год все.

– Это как раз выходные. Я Нику хочу на «Кремлевскую елку» тридцать первого сводить, потом к моим поедем, или дома веселиться будем.

– Эх, – вздохнул Костик, самолетик из приложения к договору сделав и запустив в окно, – жаль, что у вас с Катюхой больше не потусишь. Помнишь, как зажигали? Светку бы потискать. Она только под бой курантов позволяет, по рукам не бьет, – замечтался он.

Я помрачнел и достал сигары. Подарок от партнеров. «Padrón 1964 Anniversary Series Torpedo» – лучшие, из Гондураса. Надеюсь, это не стеб, потому что я чувствовал себя именно как тот Гондурас: где-то в заднице мира.

– Ксюш, – обратился к секретарше по селектору, – принеси коньяк, кофе и воду без газа. Потом иди домой. С наступающим.

– С наступающим, Вадим Александрович, спасибо вам за конфеты и премию, – улыбнулась она, расставляя напитки. – До свидания, – затем на Костика немилостиво взглянула. – До свидания, Константин Валерьевич, – резко развернулась, тряхнув русыми кудряшками, и умчалась походкой от бедра.

– Ты что, конь педальный, секретаршу мою попробовал? – шутливо возмутился я.

– Не удержался, – широко улыбнулся. – Хорошенькая такая.

– А почему она хвостом вильнула тогда?

– Потому что обычная.

– Тебе тридцать шесть, а ты все королеву ищешь, – вздохнул я.

– Кто-то ищет королеву. Кто-то теряет, – развел руками и сел, сигару взял, понюхал. – Что там Виктория Сергеевна?

Я показал жестом, что у нас ни шатко, ни валко. Никак, собственно.

– Я подарил ей две недели шопинга в Милане. Улетела, – раскуривал сигару я.

– Откупаешься?

– Почему же, – возразил я. – Одеваю в новую жизнь.

– Так ты с ней спишь еще, или как?

– Или как. Иногда встречаемся, через полгода ж Пресню сдавать, ну и что-то, как-то. Не пойму, что она за меня держится?

После откровенного разговора мы отдалились друг от друга, но Вика все еще продолжала цепляться за наши мнимые отношения. Мы не интегрировались друг в друга, поэтому расходились легко. Ничего во мне не отзывалось на эту потерю. Может, Вика и надеялась на перезагрузку, но больше похоже, что ей неудобно перед родней расставаться с мужчиной, который вроде как женихом является. Пиздец, и снова я кругом виноват. Так-то глупость – разошлись и разошлись. Кому какое дело.