Дни гнева, дни любви - Роксана Гедеон Страница 59

За этими мыслями графа де Дамаса и застали чиновники местной мэрии. Они сообщили, что мэрии угодно, чтобы отряд в путь не выступал. Граф отвечал им, что нет такого закона, который позволял бы мэрии распоряжаться маршрутом войск. Тогда один из чиновников заявил:

– Милостивый государь, выступление вашего отряда, несомненно, идет вразрез с интересами Франции. А потому я именем нации объявляю вам, что вы арестованы.

– А я, господа, – отвечал граф, направив дула обоих своих пистолетов на чиновников, – я докладываю вам, что я ухожу!

Заперев чиновников у себя в комнате, Дамас мигом спустился вниз, желая только одного – исполнить приказ короля. Но на площади драгуны собирались вяло. Чиновники мэрии, выломавшие дверь и освободившиеся из плена, стали возбуждать народ, который собирался более быстро, чем драгуны. При малейшем своем движении Дамас замечал четыре или пять ружейных стволов, направленных на него, и это обстоятельство его беспокоило. Он скомандовал трогаться в путь, но никто не двинулся с места. Драгуны начали брататься с народом. Тогда он понял, что нечего было ожидать от этих людей. Он переглянулся с офицерами, и все они собрались вокруг него.

– Господа, – крикнул он, – солдаты изменяют королю. Я взываю теперь к дворянам. Кто мне верит, пусть идет со мной. В Варенн!

Он бросился на полном скаку вперед, и толпа расступилась. За ним последовали четыре офицера и шесть-семь преданных драгун.

Но спасти короля они уже не могли.

В полночь королевский экипаж был в Варенне. На мгновение задержавшись у городских ворот, беглецы увидели всадника, вихрем пронесшегося мимо. Это был Друэ. На ходу крикнув ямщикам, чтобы они не смели дальше ехать, он поскакал в город.

– Вперед! – приказал Дюрфор, сидевший на козлах. Ямщики не шевельнулись.

– Что же мы стоим на месте? – снова спросил Дюрфор.

– Потому что господин Друэ запретил ехать.

– Как это господин Друэ запретил? Король велит ехать, а господин Друэ запрещает… Так, значит, вы повинуетесь господину Друэ?

Охранники чуть не бросились на ямщиков с ножами, заявляя, что сами возьмут в руки вожжи, но королева, испугавшись, громким возгласом остановила их и пообещала каждому ямщику по пятьдесят золотых луидоров. Это подействовало, и карета снова поехала – правда, только до той вареннской улицы, где беглецов остановила толпа людей, собранная Друэ. Толпа эта готова была стрелять по первому же приказу своего командира. Королевские телохранители тоже были готовы к бою, хотя, без сомнения, потерпели бы поражение. Потасовка была остановлена тогда, когда явился прокурор Варенна Сосс и начал уже более мирные переговоры с путешественниками. У них потребовали паспорта. Беглецы очень долго искали их, пытаясь тянуть время и полагая, что за ними следом идет отряд Дамаса. Сосс взял документы и приказал отнести их для проверки в мэрию, а сам предложил пассажирам кареты на это время укрыться в его доме.

Выбора не было. Все отправились туда.

– О, Дамас, Дамас! – шептал король. – Только бы он подоспел раньше, чем мы доедем до этого проклятого дома!

Дамас не успел. Более того, два офицера, которые должны были защищать короля в Варенне, узнав о том, что случилось, бросились скакать за помощью к генералу Буйе – самому главному командиру, в распоряжении которого был очень большой отряд солдат – целых три полка, а также инфантерия и пушки. Таким образом, в Варенне вообще никого из роялистов не осталось.

Пока королевское семейство и его приближенные размещались в темной комнате дома гражданина Cocca, пока король требовал себе еды, а потом ужинал, в мэрии проверяли паспорта. Мэр заявил, что они подлинные, чем удивил всех присутствующих. Друэ, подскочив к столу, принялся стучать кулаком и кричать: «Это король и его семья, если вы дадите им уйти, вы будете повешены». Вокруг дома Cocca собиралась толпа, зазвучал набат, и каждый любопытный хотел взглянуть на пойманного короля. Пленникам оставалось ждать гусар и тянуть время.

Дофин и принцесса, уставшие, спали. Мария Антуанетта, не в силах выносить столько направленных на нее любопытных взглядов, закрыла лицо вуалью. Все молчали, с ужасом поглядывая на часы.

В час ночи с улицы раздались бешеные крики: «Гусары! Гусары!» То Шуазель и его солдаты после блужданий по деревням наконец-то вошли в Варенн. Шуазель саблей расчистил себе дорогу и окружил дом своими солдатами. Карета была отбита у толпы немецкими гусарами. Почти одновременно с Шуазелем прибыл и Дамас с горсткой солдат.

Появление Дамаса и Шуазеля с солдатами приободрило пленников. Герцог де Шуазель сказал, что даст им семерых лошадей, а его величество с семьей должны верхом в сопровождении его отряда как можно скорее умчаться из Варенна, пока еще не собрана Национальная гвардия.

Королева была согласна рисковать, но король был иного мнения. Он спросил, может ли Шуазель поручиться, что во время прорыва через толпу пуля не попадет ни в Марию Антуанетту, ни в дофина, ни в принцессу Элизабет. Шуазель, разумеется, не мог дать такого поручительства. Тогда король сказал, что лучше будет обождать, пока соберутся остальные гусары, рассеянные по станциям. Возражения эти показались вполне резонными. Поскольку стало известно, что генерал Буйе со своими войсками очень скоро будет извещен о происшедшем, то его появления ждали к пяти-шести часам утра, а авангард мог прибыть и раньше. Надо было ждать.

Тем временем Друэ удалось убедить чиновников мэрии, что они задержали у себя самого короля. Сами чиновники опасались ответственности и даже подумывали, уж не отпустить ли Людовика XVI восвояси. Но Друэ организовал лихорадочную деятельность: он повсюду бегал, бил в набат, собирал людей, уговаривал их окружать дом Cocca и не выпускать короля. Видя такое стечение народа, гусары Шуазеля заколебались, и половина их, не долго думая, перешла на сторону Национальной гвардии. Все чаще раздавались возле дома прокурора крики «Да здравствует нация!» – Мария Антуанетта слышала их и видела измену многих гусар. Бледная от гнева, суровая, гордая, она шагнула на балкон, прижимая к себе спящего дофина, и бросила в толпу одно-единственное слово:

– Презренные!

Шуазель, вне себя от стыда за измену своих же гусар, в отчаянии искал смерти.

– Солдаты, – крикнул он, – во имя чести спасайте короля!

Он даже замахнулся саблей на Друэ, но его вовремя удержали. Тем временем из предместий сбегались ополченцы, толпа увеличивалась, и вскоре даже думать о прорыве стало безумием. Друэ кричал, что либо король в карете вернется в Париж, либо он застрелит короля. В три часа утра примчались комиссары Собрания, у которых был приказ любой ценой задержать беглецов. Людовик XVI взял декрет Собрания и прочел, что оно действительно повелевало лишить короля возможности передвижения. Мария Антуанетта не хотела этому верить.

– Не может быть, – сказала она, – это невозможно, чтобы они дошли до такого прямого оскорбления!

– Читайте, мадам, – обреченно сказал король, – и вы сами убедитесь.