Поверь в любовь - Мэри Спенсер Страница 58

– Ну что ж, – миролюбиво сказала Элизабет, – дело сделано, теперь уж ничего не изменишь. И прошу вас, Натан, не думайте дурно о Джеймсе! Вы ведь его лучший друг, и не надо ссориться из-за меня. Поверьте, сейчас он как никогда нуждается в вашей дружбе.

Натан смущенно мял в руках шляпу.

– Джим и вправду мой друг, но ведь и вы тоже! Глупо делать вид, что ничего не произошло.

– Знаю. И все равно прошу – будьте с ним помягче.

– Конечно! Можете не волноваться. Слишком многое нам пришлось пережить вместе. Просто странно все как-то.

– Само собой, – кивнула она и вдруг, приглядевшись повнимательнее, заметила перемены в его внешности. – Ой, Натан, да вы постриглись!

Зардевшись, тот смущенно пригладил волосы.

– Э... да, мэм. Только вчера! Вам нравится?

– Чудесно, – объявила она. – Бог ты мой, да на вас костюм! Вы выглядите настоящим франтом!

На этот раз Натан побагровел до слез.

– Спасибо.

Элизабет ласково улыбнулась.

– Собираетесь за кем-то поухаживать? Ваша леди будет просто в восторге!

Багровые щеки Натана, казалось, вот-вот займутся пламенем.

– Нет, что вы! Вовсе нет. Подумал, может, вы позволите проводить вас нынче в церковь?

Элизабет от удивления раскрыла рот.

– Если вы, конечно, не против, – поспешно добавил Натан.

– Боже мой, Натан Киркленд, это так любезно с вашей стороны, но я вынуждена отказаться! Люди... нельзя, чтобы вас видели рядом со мной! Боюсь, что вы и так уж изрядно подпортили свою репутацию тем, что зашли ко мне.

– Меня это не волнует, Элизабет. Пусть болтают что угодно!

– Нет, Натан! Нельзя вести себя столь легкомысленно, особенно сейчас, когда вы собираетесь жениться. Вы же понимаете: кто позволит вам ухаживать за своей дочерью после того, что увидят вас со мной?

– Почему? – искренне удивился Натан. – Только потому, что вы просите о разводе?! – Он вдруг разъярился. – А раз так, пусть их драгоценные доченьки остаются при них!

– Это не шутка! – с упреком сказала она.

– А я и не думал шутить. – Натан нахлобучил на голову шляпу. – В жизни никогда не был так серьезен! Прошу позволения проводить вас в церковь, мэм. – Он церемонно подал ей руку. – Вы окажете мне эту честь?

Элизабет в замешательстве уставилась на него, только сейчас сообразив, что впервые пойдет с ним под руку.

– Но вы ведь не ходите в церковь, – осмелилась напомнить она.

– Решил вернуться к старой доброй привычке. С сегодняшнего дня.

И Элизабет сдалась. В конце концов, он взрослый человек, подумала она. Странно было идти, опираясь на его крепкую руку, но еще более странно – видеть, как он бережно поддерживает ее.

– Что ж, вы сами напросились!

– Да, мэм – звенящим от счастья голосом ответил Натан. – Точно!

– Знаете, – заговорила она, когда они уже приближались к церкви, – я готова поклясться, что сегодня ночью слышала у себя под дверью голос Барни Шредера. – Барни был вечным проклятием Элизабет. Он как никто другой отравлял ей жизнь.

– Да, забавная штука вышла с этим Барни, – хмыкнул Натан. – Налетел на столб, возвращаясь домой. Видно, был сильно пьян. Похоже, недосчитался парочки зубов.

– О Господи! – ахнула Элизабет.

– Да, мэм. Сами можете полюбоваться – все его зубы как раз под вашим окном. Держу пари, больше он не станет вам докучать.

Через минуту они подошли к церкви. Все прихожане к этому времени уже заняли свои места на скамьях.

– Вот сюда, – шепнула Элизабет, потянув Натана к самой дальней скамейке, которая каждое воскресенье служила ей прибежищем. Похоже, все знали, что она сядет здесь, поэтому на скамье не было ни единого человека.

– Не хочу сидеть сзади, – громко заявил Натан, совершенно упустив из виду, что они в церкви.

– Ш-ш-ш, – зашипела Элизабет.

– Не хочу сидеть сзади, – громким шепотом повторил Натан. – Давайте пройдем вперед, там лучше слышно.

В душе Элизабет поднялась волна привычного страха.

– Нет, Натан, лучше здесь. Он потянул ее за руку.

– Мы же тут ничего не услышим! Пойдемте!

– Нет! Натан, прошу вас!

Раскланиваясь и расточая улыбки знакомым, он принялся настойчиво проталкиваться вперед, в первый ряд.

– Добрый день, – приветствовал он какого-то мужчину, который расположился там вместе с супругой. – Надеюсь, вы не против немного потесниться. Спасибо.

Элизабет сгорала от стыда. Руки у нее затряслись, она сжала кулаки.

– Вот и чудесно, – весело сказал Натан, усаживая Элизабет. Потом сел сам. – Ну, так лучше? – с улыбкой спросил он.

Элизабет прикрыла глаза, стараясь не обращать внимания на смутный ропот за спиной. Люди вокруг задвигались, кое-кто встал, пересел назад, и через пару минут вокруг них не осталось ни единого человека.

– Вот и отлично, сразу столько места, – хмыкнул Натан. Элизабет же только мечтала сквозь землю провалиться.

Повисла гнетущая тишина. Элизабет взмолилась, чтобы преподобный Тэлбот начал проповедь, но он молчал, и ей стало страшно. Еще минута, и она разрыдается. В душе она была страшно зла на Натана, который как ни в чем не бывало сиял самодовольной улыбкой.

Вдруг она услышала шум шагов, шарканье сразу нескольких ног и скрип скамейки.

Робко подняв глаза, девушка чуть было не ахнула: Вирджил и Энн Киркленд с детьми, Беатрис и Джеральдом, спокойно рассаживались на пустой скамейке как раз у нее за спиной. Вирджил, усаживаясь последним, помедлил, окинув презрительным взглядом всю остальную паству, в глубоком изумлении наблюдавшую этот спектакль.

Наконец Энн потянула его за рукав и шепотом велела не валять дурака.

Перегнувшись через Элизабет, Натан улыбнулся своей семье, и не успел он раскрыть рот, чтобы поздороваться, как Эстелла Тэлбот, супруга преподобного Тэлбота, гордо подняв голову и ведя за собой сына Элайю, промаршировала через проход и уселась возле Элизабет и семейства Кирклендов. Ее супруг, стоя за кафедрой, одобрительно улыбнулся.

Дождавшись, пока стихнет шум, он окинул паству орлиным взором.

– Двенадцатый псалом, братья и сестры, – «Блаженны верующие!».

– Прекрасная проповедь, – удовлетворенно проговорил Натан, взял предложенное Элизабет блюдо и положил себе бобов. – Много же я потерял, что прежде не ходил в церковь!

Брат в удивлении воззрился на него и едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

– Да уж! Я думал, от твоих «аминь» обрушится крыша! А преподобный готов был поменяться с тобой местами!