Игры с дьяволом - Али Вали Страница 58

– Операция закончилась, – Хэйден говорил в спину Эмме, и ему было все равно, что Шелби стоит рядом.

– Спасибо, что сказал мне.

– Доктор сказал, что нам лучше поехать домой, и вернуться утром. Если нужно будет приехать раньше, они позвонят.

Эмма в отчаянии обхватила себя руками. Она одна. Никто не поможет справиться с эмоциями, которые буйствуют внутри после того, как Кейн чуть не умерла у нее на руках.

– Тогда я поеду с тобой. Ну, если ты не против? Если бы она повернулась, она бы впервые увидела, что Хэйден ведет себя соответственно своему возрасту. Он водил носком ботинка по полу, пытаясь найти правильный ответ.

– Если ты хочешь, ты можешь остаться сегодня у нас. Если ты хочешь, конечно.

У нее снова навернулись слезы. На секунду она услышала голос того маленького мальчика, который просил обнять его, когда что-то было не так.

– Я уверена, что Кейн не одобрит, что ты мне это предлагаешь.

– Думаю, она совсем не против. Тем более что так мы сможем вместе поехать утром в клинику и узнать, как она.

Телефонный звонок разрушил эмоциональную сцену. Шелби смущенно улыбнулась. – Извините.

Это был Энтони, который сообщил ей, что они закончили с Кайлом и направляются обратно на склад. Они будут ждать ее, потому что теперь она главный агент.

– Мисс Кэйси, с Вами все будет в порядке? Мне действительно надо идти, но если Вас нужно куда-то подвезти, я буду рада помочь – предложила она.

– С ней все будет хорошо, агент Дэниелс. Она поедет со мной домой. – Хэйден приблизился к Эмме, как будто хотел узнать, скажет ли Шелби что-то против.

– Я уверена, что с Вами она будет в безопасности, мистер Кэйси. Хорошего вечера. – Шелби ободряюще улыбнулась ему, и направилась к машине. Скоро взойдет солнце, а у нее еще очень много дел.

– Ты готова ехать? – спросил Хэйден у Эммы, которая еще не сказала ему, где проведет остаток ночи.

– Да, сынок, готова.

Эмма вошла в свой старый дом. В холле стояли ее сумки, и ее охватило странное чувство дежавю. Только в этот раз сумки должны были отнести наверх, а не к ждущей ее машине. Насколько она могла видеть, в доме все осталось как прежде.

Женщина, которая занималась хозяйством, ждала их в рабочем кабинете, когда они приехали.

– Кармен, можно отнести сумки моей матери в одну из гостевых комнат? Мы все очень устали.

– Конечно, я позабочусь об этом через минуту, но сначала скажи мне, как Кейн?

– Ты же знаешь маму. Она держится. Сейчас у нее все в порядке.

Кармен обняла мальчика и погладила его по спине. Выражение ужаса, которое было на его лице, когда он уехал в клинику, теперь ушло, а то, что он приехал домой с Эммой, было более чем странно.

– Мы все молимся за нее.

– Спасибо. – Он обнял пожилую женщину в ответ, и повернулся к Эмме. – Пойдем.

Он отвел ее в комнату в противоположной стороне холла от той, которую они делили с Кейн, но недалеко от своей. – Позови, если тебе будет что-то нужно.

– Спасибо, что делаешь это, Хэйден. Я знаю, что придется пройти долгий путь, прежде чем мы сможем подружиться, но я благодарна тебе за то, что ты стараешься

– Ты можешь сказать спасибо за это маме, когда она очнется. Это она попросила, что я должен дать тебе шанс.

– Это единственная причина, по которой ты делаешь это?

Он покачал головой, как будто хотел выразить этим ответ.

– И да и нет. Это лучший ответ, мне кажется. Мне хочется поговорить с тобой и узнать, почему ты сделала то, что сделала, но это заслуга мамы.

– Это лучшее, на что я могла надеяться. Могу я попросить тебя об одном большом одолжении, пока мы не легли спать?

– О каком?

– Ты не мог бы меня обнять?

В последний раз, когда они обнимались, Эмма была выше него, а теперь он стал утешителем только из-за своего роста. Он прижал ее к себе, и на нее нахлынули воспоминания о том, как когда-то давно они делали это много раз. Тоска ребенка по матери вытеснила гнев Хэйдена, и он почувствовал тепло внутри себя на тот короткий момент, когда позволил себе эти объятия, ощущать, что у тебя еще кто-то есть – Спасибо.

– Да, конечно. Спокойной ночи. – Он резко повернулся и, не оглядываясь, ушел в свою комнату. Теперь он понял, что Кейн пыталась объяснить ему, говоря о спокойной гавани, и ощущал вину за то, что ему была приятна эта вновь обретенная теплота, хотя умом он понимал, что Кейн не была бы против этого.

В доме постепенно стало тихо. Эмма лежала на мягких хлопковых простынях, уставившись в потолок. Спать в одиночестве в этом доме казалось ей чем-то странным. Даже когда Кейн работала допоздна, или уезжала по делам, она не чувствовала себя одинокой.

В последние четыре года, которые она провела на ферме отца, ей было особенно тяжело, когда солнце садилось. Чаще всего по ночам она читала Ханне, даже после того как девочка засыпала, чтобы не видеть пустую кровать и не думать о своих глупых ошибках.

Двенадцать лет назад в спальне Кэйси.

Голые ветви за окном отбрасывали почти пугающие тени. Эмме уже хотелось натянуть на лицо одеяло, чтобы больше не видеть их. Она не могла объяснить, почему, но она вдруг начала плакать и не могла остановиться.

Кровать немного прогнулась, когда кто-то присел на край. Ей было стыдно повернуться, она думала, что это Кармен.

– Что случилось, милая? Она сразу повернулась и спрятала лицо у Кейн на груди.

Из-за слез и икоты Кейн не могла разобрать, что она говорит.

– Что ты делаешь дома? Я думала, что ты будешь в Чикаго до завтра.

– Я закончила дела пораньше, потому что тоже скучала. – Кейн гладила Эмму по светлым волосам, и она потихоньку успокоилась. Кейн тоже успокоилась. Ее все еще удивляло то, как быстро Эмме удалось завоевать ее сердце.

– Почему ты плачешь? Ты скучаешь по дому?

– Нет, я скучаю, конечно, по отцу, но сейчас мне просто было одиноко. – Эмма расстегнула несколько пуговиц на рубашке Кейн.

– И это ощущение одиночества заставляет тебя снимать с людей одежду?

– С людей – нет. Мне просто нравится ощущать тебя рядом. Это напоминает мне о том, что в твоей жизни есть для меня место.

Прикосновения, которые возвращала ей Кейн, не были связаны со страстью, она просто наслаждалась словами Эммы. С тех пор как они познакомились, Эмма наполняла ее силой. Она могла прийти к ней тогда, когда уставала от всего мира, и тогда, когда ей было нужно поделиться победами.