Любовь и честь - Мередит Дьюран Страница 58

Если он не сумел завоевать ее сердце в Ходдерби — в месте, где она чувствует себя в полной безопасности, — то в Лондоне у него нет шансов, ибо при дворе ни один человек не может быть самим собой. Скорее всего он тоже был собой только в обществе Норы. Однако выбора у него не было. Пока ее братец на свободе, Нору нельзя оставлять одну.

Бок о бок они проехали по небольшому деревянному мосту через ров. Зазеленевшую воду покрывали поздние кувшинки. На берегу в зарослях шиповника сидели два лебедя, спрятавшие клювы в перышки на груди. Въехав на широкий, хорошо выметенный двор, всадники остановили коней в тени огромной бузины, усыпанной красными ягодами. Прошедшие дожди вызвали к жизни новое буйство цвета. Кругом цвели желтые маки и пурпурная наперстянка, по иссеченным непогодой стенам Бэддлстона карабкался зеленый плющ.

— Как здесь красиво! — воскликнула Нора, когда Эдриан помог ей спешиться, и стала рассматривать башню с зубцами над большим залом. — О, новая облицовка!

У нее острый глаз. Башня обвалилась, когда Эдриан был еще маленьким. Один человек погиб. Отец приказал убрать камни, починить большой зал и перекрыть на нем крышу. Почти два десятилетия Бэддлстон был лишен башни, а без нее замок, расположенный в долине, лишался своих преимуществ, так как отсутствовал полный обзор близлежащих холмов.

— Ремонт сделали нынешней зимой, — объяснил Эдриан.

Нора бросила на него косой взгляд:

— А ров? Его тоже чинили?

Эдриан улыбнулся и предложил ей руку, она хотела было повторить вопрос, но он кивнул в сторону парадного входа.

— Ваше любопытство, миледи, льстит вашему дому, а сейчас познакомьтесь с вашими людьми.

Только тут Нора заметила, что перед домом выстроилась шеренга слуг, готовых ее приветствовать.

Эдриан почувствовал, как ее пальцы стиснули его руку, и понял, что Нора волнуется, но жена расправила плечи и смело зашагала вперед, любезно принимая поклоны двадцати мужчин и женщин, собравшихся у дверей, и лишь потом позволила Эдриану проводить себя в вестибюль.

Витражные окна в антресолях отбрасывали радужные блики на плиты пола. Они остановились в лужице красного цвета и отдали верхнюю одежду прислуге.

— Багажа не будет, — бросил Эдриан лакею. — Только седельные сумки во дворе.

Они хорошо проехались сегодня и собирались вернуться в Ходдерби на рассвете.

— Пусть мои сестры и брат приготовятся встретиться с нами перед обедом.

Эдриан снова отметил удивленный взгляд Норы, но она так ничего и не сказала. Он повел ее дальше.

Они стали подниматься по широкой деревянной лестнице. На ходу Нора касалась пальцами резной балюстрады. В нишах, где некогда были укреплены факелы, теперь стояли вазы с цветами. Нора потрогала лепестки роз и лилий, обвела глазами стены. На миг ее внимание привлек цветной витраж с изображением мученичества святой Терезы, но значительно больший интерес у нее вызвали написанные маслом портреты предков Эдриана. У вершины лестницы она вдруг застыла на месте.

— Это ты, — изумленно воскликнула она.

Портрет был написан, когда Эдриан учился в университете во Франции. Наблюдая, как Нора рассматривает портрет юноши, Эдриан вдруг испытал нежданную горечь. Когда она оглянулась на оригинал, Эдриан с трудом удержался от вопроса — видит ли она в нем того, прежнего, мальчика, и если да, то где он сам может его найти.

Вместо этого Эдриан привлек ее к себе и поцеловал на глазах у всех, кто мог их видеть. Он ждал протестов из-за того, что он сделал это на людях, но, как ни странно, губы Норы приняли его поцелуй. Нежная ручка скользнула по его спине, а потом вцепилась в талию с силой, неожиданной для столь миниатюрного размера. Нора прижалась к нему и поцеловала в ответ, скорее с отчаянием, чем со страстью.

Эдриан прижался к ней лбом.

— Что с тобой?

Она покачала головой, но ее рука продолжала бродить по его спине и даже спустилась к ягодицам. Эдриан едва не предложил тут же отправиться в расположенную рядом библиотеку, где пол или мебель вполне могут послужить для их целей. Но странное молчание Норы подействовало и на него. Так они и стояли, прижавшись друг к другу. Наконец Нора сказала:

— Твой дом... Я не думала, что здесь так красиво.

— Вот как? — мягко произнес он. — Значит, тебе нравится?

— Он очаровал меня. — Она неловко улыбнулась и спрятала голову у него на груди, смутившись от собственного восхищения.

Эдриан осторожно приподнял пальцами ее подбородок и заглянул ей в глаза.

— Я рад, — просто сказал он. Этот дом придавал смысл всем его усилиям. И вот она здесь. Какое счастье произнести заветные слова: — Теперь это и твой дом.

— Да, — отвечала Нора, но некое беспокойство все еще слышалось в ее голосе. — Но знаешь, глядя на все это, я не могу забыть, что именно здесь ты думал обо мне. — Она перевела взгляд на портрет. — В этом доме ты спал шесть лет назад, — шепотом продолжала она. — Отсюда уезжал на свидания со мной. Как будто здесь живут наши призраки.

— Я уезжал отсюда и месяц назад, — улыбнулся Эдриан. — И как же мне повезло, что уехал.

Он услышал, почувствовал, как она замерла, потом быстро его поцеловала, потом поцеловала яростно, оторвалась от него и легко взлетела на вершину лестницы.

Эдриан догнал ее и повел в свои покои, а потом смотрел, как Нора, словно кошка, обходит все углы его гардеробной. «Здесь живут наши призраки» — Эдриан понял смысл ее слов, когда увидел комнату ее глазами. Именно здесь хранились предметы, связанные с историей его жизни, — астролябия на столе, приобретенная у турка в Италии, карта мира на козлиной коже, величиною в размах рук взрослого человека. Ее Эдриан купил на рынке в Антверпене. На дубовых полках хранились книги по философии и риторике. У Эдриана всегда было немного личных вещей, и сегодня он впервые задумался, что они могут рассказать о нем другому человеку. Эдриан смотрел, как Нора рассматривает все эти вещи, и вдруг понял, как приятно будет поделиться с ней их историей, и тогда ценность этих предметов будет полностью реализована. Эта странная поэтичная мысль его растрогала, и он слишком поздно сообразил, что в комнате есть вещь, которую Норе видеть не стоит.

Нора увидела ее и замерла на месте. Дрожащей рукой она медленно приоткрыла стеклянную крышку ящичка возле туалетного столика Эдриана. Серебряный футлярчик для духов, украшенный филигранью, не сохранил ее запаха. А может быть, она сама уже не пахла травами, которые хранила в этом футляре и которые носила на себе каждый день.

Зажав в руке футлярчик, Нора обернулась к нему. Лицо и губы ее побледнели. Глаза сияли.

— Ты... ты сохранил его?

Эдриан не мог вынести ее слез.

— Не из сентиментальных соображений, — признался он. — Слишком часто я осыпал его проклятиями. — Все эти годы Эдриан говорил себе, что хранит его как напоминание о цене слабости. Теперь же он думал, что эта вещь научила его правдоподобно лгать себе самому.