В ночи - Кэтрин Смит Страница 58

Оставшаяся в ее ванне вода стала совершенно ледяной, но она все равно вымылась. Ей было просто необходимо избавиться от его запаха. Трясясь и выбивая зубами дробь от холода, она насухо вытерлась и накинула на себя свежую рубашку. Она натягивала чулки, когда вошла горничная, удивленная, что ее хозяйка уже на ногах в такой час.

– Не могла заснуть, – объяснила Мойра, зная, что девушка неразговорчива, но все подмечает своим острым взглядом.

– Вы же заледенели! – укорила ее горничная и заспешила к камину.

Через несколько минут огонь пылал, и Мойра, стоя перед очагом, грела руки, пока девушка приводила в порядок потрескивающие от тепла волны ее волос. Она согрелась. Но только снаружи. Внутренний холод остался. Ничто не могло избавить ее от этого льда.

Закончив одевание, она вышла из комнаты, приказав лакею опорожнить ванну, а горничной позаботиться о постельном белье, случайно испачканном. «Я думала, немного вина поможет заснуть, но вместо этого умудрилась разлить его». Конечно, горничная не задавала вопросов, даже если ей и хотелось. Она знала свое место.

Внизу, в гостиной, она направилась к маленькому столику, за которым любила завтракать. Еда всегда была скудной.

Но только не сегодня.

– Принеси ветчины, – велела она экономке. – А также яиц и сосисок. К сосискам нажарь картошки. Еще я хочу хлеба, много хлеба. И принеси полный кофейник.

Бедная экономка таращилась на нее как на сумасшедшую, но не стала спорить.

Мойра глядела в окно на свежевыпавший снег. Следы, оставленные его лошадью, были едва заметны. Они почти полностью скрылись под снегом. Но увидеть их было словно получить удар шпаги в сердце.

– Ваш кофе, миледи.

Уже? Как долго она смотрит в это проклятое окно?

– Спасибо, миссис Райт.

Пальцы задрожали, когда Мойра взялась за серебряный кофейник, наполненный горячим, ароматным кофе. Обычно она пила черный, чтобы не набирать вес. И терпеть его не могла. Спасибо миссис Райт, сегодня она догадалась подать к нему сливки и сахар. Мойра от души добавила в чашку и того и другого. Кофе получился божественным.

Немного погодя, когда Мойра поглощала свой восхитительный завтрак, в комнате появилась Минерва. Ей было достаточно одного взгляда на уставленный стол и набитый рот сестры, чтобы приветливое выражение на ее лице сменилось гримаской недовольства.

– Что происходит?

– Завтракаю, – ответила Мойра, пережевывая яйца с ветчиной. – Потрясающе вкусно.

Немного нерешительно Минерва присела на стул напротив, с настороженностью посмотрев на банкетную сервировку между ними.

– Может, поделишься?

Мойра послала взгляд, обещающий прикончить всякого, кто осмелится притронуться к ее еде.

– Уверена, что миссис Райт принесет тебе твой завтрак.

Эта пища была ее, и только ее. Она слишком долго заставляла себя голодать, годами отказывая себе во всем. Она всегда старалась соответствовать чьим-то желаниям, но только не своим. Все, с этим покончено. Сейчас ей хочется наесться до отвала. Чтобы никогда больше в животе не урчало от голода, пусть это кому-нибудь и нравится.

Однако голод – ничто по сравнению с этой болью.

– Пожалуй, тебе пора передохнуть, – предложила Минни.

Проглотив, что у нее было во рту, Мойра согласно кивнула:

– Наверное, ты права. Прости мою невежливость, Минни, Приступай сама.

Ее сестра взяла из корзинки булочку с изюмом и разломила ее пальчиками.

– Что-нибудь случилось с тобой и мистером Райлендом?

Если сейчас начать говорить о нем, она точно забрлеет.

– Нет…

Минни пронзила ее взглядом. Девушка оказалась намного умнее, чем она думала.

– Ну-с, ты так глупо набиваешь желудок, потому что?..

– Потому что мне надоело морить себя голодом.

– Ты в самом деле голодаешь?

Мойра отпила кофе.

– Разве ты не помнишь, какой толстушкой я была?

Минни покачала головой.

– Слышала, как об этом говорили. Не забывай, я моложе тебя на пятнадцать лет. Ведь мне было шесть, когда ты вышла замуж и уехала.

Да, правильно. За это время Мойра стала более стройной версией самой себя.

– Тогда поверь мне на слово. Я была толстой. – Минни пожала плечами:

– В детстве я тоже была такой, потом переросла. И никогда не морила себя голодом.

– Мама, должно быть, не думала о толстых детях, когда носила тебя.

Минни широко открыла глаза:

– Ты в самом деле презираешь ее, да?

Еще вчера Мойра сказала бы «нет», но сейчас…

– Да. Я вышла замуж за человека, которого не любила, только чтобы уехать подальше от этой женщины и ее мужа. Я отказывала себе в еде, чтобы похудеть, потому что она безостановочно пилила меня по этому поводу! – Мойра треснула ладонью по столу, а потом ухватила еще один кусок ветчины и отправила в рот.

Минни глядела на нее озабоченно и в то же время почти с ужасом.

– Мойра, ты не в себе. – Мойра проглотила кусок.

– Вот тут ты ошибаешься, Мин. Я становлюсь сама собой. До тебя доходит смысл?

Сестренка покачала Головой.

– Я прекращаю заботиться о том, что другие подумают обо мне, как оценят мои действия или мой внешний вид. Отныне я делаю только то, что сама хочу, говорю только то, что желаю сказать, ем только то, что нахожу аппетитным. – В доказательство своей мысли она взяла еще кусок масленого рулета.

На лице Минни промелькнуло удовлетворение.

– Удачи тебе! А теперь расскажи, откуда вдруг возникла такая идея?

– После сегодняшней бессонной ночи.

– То-то, я вижу, ты устало выглядишь. Так что не дало тебе заснуть?

Ее сестра, Бог ей в помощь, не отстала от Мойры, пока та кое-что ей не рассказала. Несмотря на ахи и восклицания, Минни по-настоящему переживала за нее. Но так как Мойра старалась скрыть смущение, ей не хотелось давать повода сестре беспокоиться.

– Обсуждать это мне не хочется, но скажу, что рада, что мистера Райленда больше никогда не пущу к нам на порог.

Удивительно, но ей удалось сдержаться, голос не дрогнул, правда, глаза начало жечь при одном упоминании его имени.

– О, Мойра. – Между бровей Минни залегла складка, она потянулась к ней через стол и ласково положила теплую ладонь на руку Мойры. – Мне так жаль тебя.

Мойра пожала плечами. Нужно было прикинуться безразличной, а не то она зальется слезами. Она уже достаточно рыдала об Уинтропе, после его ухода, и больше не прольет ни слезинки. Она была готова поспорить на самое дорогое, что сегодня утром он даже не вспомнил о ней. Почему она должна вести себя по-другому?