Искусство порока - Мишель Маркос Страница 58

Признание укололо ее в самое сердце.

— Это имеет значение?

Кельвин встал с постели, обернувшись простыней. Он подошел к ней и по мере приближения казался все выше ростом и шире в плечах. От его близости в ее груди вспыхнула какая-то загадочная искра, явно нежеланная.

— Я не хотел, чтобы вы об этом узнали, Атина. Но герцогиня… Я оказался в ловушке. Несколько лет назад я вложил деньги в довольно рискованное предприятие в Америке и занял у герцогини значительную сумму денег. Прошло много времени, а доходов с этого предприятия как не было, так и нет. И боюсь, не будет. Но она потребовала вернуть долг, а у меня в последнее время финансовые трудности, и у меня нет наличных, чтобы с ней расплатиться. Она сказала, что будет считать мой долг полностью погашенным, если я женюсь на вас.

— Просто женитесь? — с болью в голосе спросила Атина.

Он пожал плечами.

— Да, женюсь и передам ей право собственности на Килдэрон.

— Килдэрон.

— Да. Извините. Не то чтобы вы мне не нравились. Но мне было противно, что мною манипулируют, заставляя жениться.

— А герцогиня когда-нибудь говорила вам, зачем ей был нужен Килдэрон?

Он кивнул.

— Она сказала, что ей нужны пастбища для ее овец и коз. Она богатая женщина. У нее огромное поголовье скота — несколько тысяч. Я думал, что вы не будете против, если я таким образом расплачусь с долгом. Я должен ей в два раза больше, чем стоят эти несколько акров скал. Кроме того, мне казалось, что эти земли не очень-то вам нужны. Насколько я помню, вы говорили о них с пренебрежением.

— Понятно. Но моя школа была мне очень нужна. С какой целью вы рассказали о ней этому журналисту?

— Какому журналисту?

— Нэнсу, тому человеку, который напечатал о моей школе лживую статью в «Городском глашатае». Только потому, что в этом здании когда-то был бордель, которым раньше владела ваша любовница леди Понсонби, не делает школу борделем.

— Пожалуйста, Атина, не упрекайте меня за леди Понсонби. Она ничего для меня не значит.

— Неужели? — раздался чей-то голос из глубины комнаты.

Атина повернула голову и увидела женщину, голое тело которой было освещено солнечным светом, пробивавшимся сквозь затемненные занавесками стекла.

— Леди Понсонби, — сказала Атина, и это имя прозвучало почти как проклятие.

Женщина села на кровать, прислонившись спиной к деревянному изголовью, нисколько не смущаясь своей наготы.

— Или более известная как леди Осьминог. — Она взяла со столика второй бокал, не замеченный ранее Атиной. — Хотела бы я иметь еще четыре конечности, чтобы обвивать ими вашего драгоценного возлюбленного.

В панике Кельвин бросился на постель.

— Почему ты не осталась в другой комнате? Атина, я сейчас объясню.

— Думаю, не стоит этого делать, Кельвин. Я и так все прекрасно поняла. — Она не позволит леди Понсонби шокировать ее своей наготой или своими словами. Она поставила стул в ногах кровати и села. — Леди Понсонби была недостаточно откровенна со мной, когда говорила, что не помнит, какая у вас фамилия. На самом деле она хотела присвоить ее себе, не так ли?

— Не понимаю, — сказал Кельвин, примостившись на край постели.

— Конечно, не понимаете. Как я уже говорила, вы не знаете, что такое любовь, поэтому не можете понять, что она делает с женщиной.

Кельвин перевел взгляд с одной женщины на другую, явно смущенный молчаливой связью между ними.

Атина положила ногу на ногу — один из строгих запретов согласно книге графини Кавендиш.

— С некоторых пор, Кельвин, леди Понсонби воспылала к вам любовью. Она сделает все, чтобы стать вашей женой. Для этого она даже пожертвует мной.

— Вы с ней встречались?

— Да, встречались. Понимаете, когда-то я просила ее научить меня тому, что умела она. Но она не смогла. Потому что, как оказалось, она сама ничего не умеет.

— И все же это я в постели с Кельвином, а не вы, — съязвила леди Понсонби.

— Да, правда. Вы завладели его членом. Но этим вы вряд ли завоюете его доверие.

— Для начала этого достаточно.

Атина покачала головой, хотя понимала, насколько глупо было в это верить. Когда-то она считала, что именно таким способом — в постели можно завоевать любовь мужчины. Она даже учила этому других. Но как же она ошибалась! «Когда мужчина возбужден, он своими жаркими словами, поцелуями, объятиями заставляет вас поверить, что он вас любит». Этому научил ее Маршалл. «Любовь порождает желание, но желание не всегда порождает любовь. Если мужчина действительно любит тебя, ты узнаешь об этом не по его поцелуям, а по его поступкам».

— Вы надеялись, что конец будет в вашу пользу, но он так и не наступил. Кельвин никогда не обещал вам жениться. А когда вы поняли, что он все же больше склонен жениться на мне, чтобы угодить герцогине, вот тогда вы решили погубить мою репутацию. Если я стану изгоем общества, даже герцогиня не сможет заставить Кельвина жениться на мне. Поэтому вы рассказали Нэнсу о том, что происходит в школе. В школе, которую вы сами помогли мне открыть.

Леди Понсонби внимательно посмотрела на Атину.

— Не прикидывайтесь одураченной наивной девушкой. Вы просили научить вас, и я научила. Но все имеет цену, так что вы не можете ожидать, что, обучаясь темным сторонам жизни, вы останетесь чистенькой.

Атина внутренне содрогнулась. Леди Понсонби оказалась права. На самом деле она была крестной матерью Атины, вселив в нее ту красоту, с помощью которой она хотела завоевать своего принца. Но это была не та красота. И не тот принц.

Атина встала и направилась к двери.

— Сейчас мне пришло в голову, что я так и не поблагодарила вас за эти знания. Поэтому я благодарю вас сейчас — обоих. Леди Понсонби, я никогда не выйду замуж за Кельвина. Можете забрать его себе. А вы, Кельвин, забирайте леди Понсонби. Вы стоите друг друга. Более чем.