Цепи судьбы - Маурин Ли Страница 58

— Что с тобой, Чарльз? — судя по всему, Марион задавала себе тот же вопрос.

Смех Чарльза был похож на отрывистый лай.

— Тебя интересует, почему мне встали поперек горла твоя мелочность и жадность, твоя озабоченность тем, что скажут соседи, и еще тысяча милых мелочей?

— Но раньше тебя все это устраивало, — пожаловалась Марион. Я заскрипела зубами, услышав эту весьма неудачную фразу.

Чарльз, видимо, разделял мое мнение.

— Ха! — пролаял он. — Так значит, ты согласна с тем, что ты жадная, мелочная и зависишь от мнения соседей?

— Нет, конечно нет, — в голосе Марион звучала такая растерянность, что мне стало ее жаль, хотя в случае разногласий я обычно принимала сторону Чарльза. То есть я никогда не вступала в спор и не высказывала своего мнения, даже если меня об этом просили. Я давным-давно поклялась себе поддерживать нейтралитет, проявив несвойственную столь юному возрасту мудрость.

— Мне очень жаль, что тебе со мной плохо, Чарльз, — кротко произнесла Марион. Я никогда раньше не слышала, чтобы она извинялась по какому-либо серьезному вопросу.

— Меня зовут Чарли! — яростно воскликнул мой дядя. — Раньше меня все называли Чарли — мама и папа, сестры, друзья, пока не явилась ты и не решила, что я должен быть Чарльзом, потому что так лучше звучит. Помню, как ты злилась на маму каждый раз, когда она называла меня Чарли.

— Мне всегда нравилась твоя мама, Чарльз. Просто «Чарли» звучит слишком просто.

— Похоже, Чарли Чаплин так не думал. Ах да, и еще моей маме крупно повезло. Она тебе нравилась! Вот уж, воистину, сюжет для романа. Кстати, еще одно — на людях я должен употреблять слово «мать», а не «мама». Кто, черт побери, ты такая и что о себе вообразила? Что ты особа королевской крови? Леди-Бог-знает-кто? Королева Шеба [20]? — Я поморщилась. Он насмехался над ней, и это было совсем непохоже на того Чарльза, которого я всегда знала. Я бы не удивилась, если бы выяснилось, что он долгие годы копил это все в себе. — Если я не ошибаюсь, твои мама и папа были цыганами, жили в старом грязном фургоне и зарабатывали на жизнь, стуча в каждую дверь и пытаясь продать какое-то барахло. Что касается тебя, то ты даже трусов до двенадцати лет не носила.

— Чарльз! — ахнула Марион.

Наступило молчание. Наверное, дядя пожалел об этих словах. В конце концов он извинился, но в его голосе не было раскаяния.

— Я никогда не пытался перевоспитывать тебя, Марион, но ты с самого начала твердо решила изменить меня. Лично я думаю, что и так был неплох.

— Ты прекрасный человек, Чарльз, — с надрывом в голосе произнесла Марион, но ее муж был в таком настроении, что не поддавался на увещевания.

— Мы женаты уже более тридцати лет, но отдаешь ли ты себе отчет в том, что впервые произнесла нечто подобное?

Наступила еще одна пауза, длиннее первой.

— Почему ты ведешь себя так, как будто ненавидишь меня?

— Я не ненавижу тебя. — Голос Чарльза звучал устало, как будто весь гнев вышел из него. — Хотя иногда ты мне неприятна. Мне было неприятно, когда ты сказала, что не хочешь видеть Эми в этом доме. Эми моя сестра, и я ее люблю. Она двадцать лет провела в тюрьме, а ты настолько лишена сострадания и человеческого тепла, что способна отказать ей в гостеприимстве. — Я представила себе, как дядя меряет шагами комнату, засунув руки в карманы или, наоборот, размахивая ими. — Потом ты не хочешь, чтобы я заплатил за обед Кэти Бернс. Это же Кэти! Разве ты забыла, как она горой стояла за Эми после того, как Барни вернулся домой? — Раздался глухой стук, видимо, Чарльз что-то пнул ногой, наверное, сервант. — А последней каплей стали твои жалобы на машину приятеля Маргариты. Честно говоря, Марион, такой мелочности я даже от тебя не ожидал. Да, это ржавая колымага, развалюха, но какое мне дело до того, что скажут соседи? Маргарита рассказала нам, в каком положении находится этот парень. Он ищет работу, и если в скором будущем ее не найдет, то опять уедет за границу. Это очень мудро с его стороны — купить дешевую машину. Если тебе так стыдно, что эта машина на полминуты останавливается у нашего дома, можешь переселиться в другое место.

— Чарльз, ты это серьезно? — ахнула Марион.

— Да, Марион, думаю, что серьезно.

И тут зазвонил телефон. Я сползла под одеяло и накрыла голову подушкой. Я больше ничего не хотела слышать.

Когда я выбралась наружу, внизу было тихо. Я не знала, ушли дядя и тетя спать вместе или один из них спит в комнате для гостей.

В течение получаса я ворочалась с боку на бок. Когда стало ясно, что мне не удастся уснуть, я осторожно спустилась вниз, чтобы попить воды. На обратном пути, проходя мимо шкафа, где хранилась папка с вырезками, я вдруг почувствовала, что мне необходимо взглянуть на фотографию моего отца, человека, превратившегося в чудовище. Я достала папку из шкафа и хотела подняться наверх, когда вдруг услышала голос:

— Это ты, Маргарита?

Я зашла в гостиную, где в темноте сидел на диване Чарльз. Шторы не были задернуты, и свет полной луны и уличного фонаря за окном заливал комнату.

— Почему ты не спишь? — спросил мой дядя.

— Мне хотелось пить, и я не могла уснуть, — пояснила я. — А потом решила просмотреть эти вырезки.

— Ты слышала наш разговор?

— У меня не было выбора. Я закрыла дверь, но вас все равно было слышно. Потом я сунула голову под подушку. — Мне следовало бы спрятаться под подушкой в начале скандала, а не в конце.

— Прости, милая. — Он похлопал по дивану рядом с собой. — Иди сюда, посиди со мной минутку.

Я плюхнулась на диван и прислонилась к его плечу.

— Мне очень жаль насчет машины Роба.

По словам Чарльза, это стало «последней каплей». Если бы Роб не заехал за мной в воскресенье, эта последняя ссора могла и не состояться, хотя я подозревала, что ее могла спровоцировать и какая-нибудь другая мелочь.

— Не болтай ерунды, — отрезал Чарльз. — Это всего лишь машина. Марион, наверное, одна из тех немногих женщин, которым не насрать на то, что припарковано у их дома. — Я впервые слышала, чтобы мой дядя употреблял бранные слова. Он кивнул на папку у меня на коленях. — Ты часто это читаешь?

— Нет. Просто сейчас захотелось. Я решила взглянуть на фотографию отца.

— Твой папа был необычайно привлекательным молодым человеком. Ты очень на него похожа.

Я шмыгнула носом.

— Мне не очень нравится быть привлекательной.

Чарльз рассмеялся.

— А ты не просто привлекательная, Маргарита. Ты очень хорошенькая. У тебя черты твоего отца, только в женской трактовке. Я понятно выражаюсь? — Я кивнула, и он продолжил: — Не верь всему, что здесь написано. У твоей матери никогда не было романов на стороне. Ни с Лео Паттерсоном, ни с кем-либо еще. Она была верной женой. Большинство женщин и пяти минут не вытерпели бы с твоим отцом, а твоя мать носилась с ним целых шесть лет.