Сбежавшая невеста - Морин Чайлд Страница 58

Сатана подошел к нему, и мужчина с благодарностью обнял животное за шею.

— Стой спокойно, мальчик. Не будем играть сегодня, хорошо? — Мик боролся со своей болью, загоняя ее в дальний угол мозга.

Сейчас нужно думать о том, как быстрее добраться до El Paso. Там кто-нибудь ему поможет найти ранчо Даффи. Будь он в лучшей форме, — нашел бы Джули сам, просто идя по следу. Но с простреленной головой выйдет намного быстрее, если отправиться прямо на ранчо ее отца. Мистер Даффи наверняка знает, кто стоит за всем этим.

Если бы это были апачи, то, Мик абсолютно уверен, что был бы сейчас без скальпа. Это, должно быть, снова ее бабка. И, что бы ни придумала эта старая стерва, он все же найдет Джули.

Мик забрался в седло, плюхнулся на место и, сжав зубы, крепко схватился за луку седла. Мир перед глазами угрожающе качнулся, затем все стало на свои места.

То, что Джули рассказывала ему о своем отце, не вселяло особой надежды. Неизвестно, захочет ли Патрик Даффи помочь ему забрать Джули от ее бабки. Но, по крайней мере, этот негодяй скажет ему, где живет старая ведьма.

— А когда мы будем знать это. Сатана, — прошептал он, — мы поедем и заберем мою жену.

Лошадь сорвалась с места, когда Мик ткнул ее каблуками в бока. Раненный или нет, Мик будет скакать всю ночь, если это будет нужно для спасения Джули.

— Чего ты хочешь?

— Правды. — Патрик вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

Поздний вечер, солнце с трудом пробивается через тяжелые темно-бордовые шторы. Воздух в комнате застоявшийся, как будто окна здесь не открывали несколько лет. Керосиновая лампа, стоящая на столе, отбрасывала дрожащий свет на лицо старухи, и Патрик был поражен, как мало она изменилась за все эти годы.

Время не смягчило ее резкие черты, и маленькие черные глаза не стали теплее. Единственным намеком на ее действительный возраст была яркая белизна ее волос, да слегка затрудненное дыхание.

— Правды? — Анна оскалилась, точно дикое животное. — Какой правды? Той, что требует гринго, которая гостит у тебя в доме?

— Кто?

— Женщина из Англии, которая рассказывает небылицы обо мне. Это она заставила тебя придти сюда? — Донья Анна невесело рассмеялась. — Вероятно для того, чтобы извиниться от ее имени?

— Ты, старая ведьма, — прошептал он и был очень доволен, увидев, как ее передернуло от оскорбления, — Пенелопа Баттерворт не нуждается во мне, чтобы защититься от таких, как ты! Я здесь совсем по другому поводу.

— Если это не о твоей англичанке, то меня это не интересует. Уходи прочь, borracho! Ты отвратителен мне.

— Я не пьян, Анна. — Патрик оперся ладонями на стол и смотрел прямо в ее безжизненные глаза. — Удивлена? Да, я вижу, что удивлена.

— Что тебе нужно от меня? Говори и уходи!

— Я сказал тебе, Анна. Мне нужна правда о Елене, обо мне и Джульетте.

Спазм чего-то, что могло бы быть удовольствием, исказил ее лицо. Донья Сантос отложила ручку и откинулась на спинку слишком большого для нее кресла. Она переплела пальцы, немного вскинула голову и, сузив глаза, долго смотрела на него.

— Говори, черт бы тебя забрал!

Звук, похожий на шорох листьев, наполнил комнату;

Патрик не сразу понял, что она смеется. Холодная дрожь пробежала у него по спине.

— Ты дурак. Ты всегда был дураком. И размазней.

— Мне не нужно твое чертово мнение о моем характере.

— Характере? Xa!

— Скажи мне о Елене. И о Дужьетте.

Даффи не собирался обращать внимание на ее оскорбления. Он шестнадцать лет готовился к тому, чтобы услышать правду, и, видит Бог, услышит ее! Внезапно донья Анна встала. Кивнув головой, она обошла край стола и пересекла комнату, чтобы встать напротив.

— Подумать только, ты пришел ко мне спрашивать о собственной жене и ребенке! — старуха взглянула на него в упор. — Как многого тебе это стоило, borracho.

Патрик вздрогнул, но не оттого, что она назвала его пьяницей.

— Скажи мне о Елене, — повторил он, заставляя слова пробиваться сквозь ком в горле.

— Хм! Ты тупица, гринго. — La Patrona яростно втягивала в себя воздух. Патрик слышал, как он с хрипом проходил сквозь ее горло.

— Хорошо, — сказала Анна внезапно, — я скажу тебе, только потому, что я знаю: правда убьет тебя.

Даффи не мог отвести взгляд от ее глаз. Они впились в него, как два шипа, глубоко вошедших в тело.

— Она любила тебя! Я вижу, ты не веришь, Даффи. Но это правда.

— Тогда почему…

— Пока, — продолжала она громче, — ты не отвернулся от нее. Estupido! [26]Ты поверил лжи. Rumors [27]. Ты не захотел слушать собственную жену! — старуха сделала паузу, чтобы перевести дух, положив руку на узкую грудь. Он слышал затрудненные звуки ее дыхания.

— Я смеялась над тобой годами, гринго!

Патрик вздрогнул и попытался отвести взгляд. Ои должен выслушать все, чего бы это ни стоило.

— Какое удовольствие ты доставляешь мне! — Подняв подбородок, донья Анна смотрела на него свысока. — Елена сама решила выйти за тебя замуж. Она бросала мне вызов, не спрося моего согласия. Ты знал это?

Он кивнул.

— Она была такой же дурой, как ты.

В мерцающем свете керосиновой лампы лицо Анны перекосилось.

— Дон Виценте хотел жениться на ней. Дон Виценте! Она могла бы быть такой богатой, какой только можно представить себе! Виценте был без памяти влюблен в нее, он бы сделал все, что угодно! Вместо этого она выбрала тебя. — Старуха сделала шаг к нему, сморщившись от отвращения. — И знаешь ли ты, почему, гринго? Потому, что ты любил ее. — Анна ухмыльнулась.

Патрик едва сдержал стон. Господи, как он любил ee! Но ему совсем не нужно, чтобы эта старая тварь напоминала ему об этом. Все, что ему нужно было от нее — это ответ на вопрос, который мучил его все эти годы. Была ли Джульетта его ребенком.

— А как насчет Виценте? — спросил Даффи. — Елена была… с ним. Она сама сказала мне.

— Меня всегда интересовало, призналась ли она тебе. Странно. Не думала, что она расскажет.

— Итак, это правда! — он снова почувствовал острый укол предательства, такой болезненный, словно это была свежая рана.

— Ты никогда не интересовался, почему Елена пошла в постель к Виценте, гринго?

Патрик потряс головой. Неважно, почему. Важно, что это случилось.

Анна снова улыбнулась. Ужасная улыбка, которая отодвинула ее губы, открывая десны, в сумрачном свете сделала ее лицо похожим на череп без плоти.