Леди маскарада - Джиллиан Хантер Страница 58

Герцогиня Веллингтон сидела в своей гостиной за легким завтраком и бегло просматривала кипу текущей корреспонденции. Нейтан Беллисант, ведущий преимущественно ночной образ жизни, согласился прийти пораньше — для того чтобы поймать нужное освещение, ведь нужно было закончить портреты Артура и Чарлза.

Для Китти это означало, что придется пустить в ход все находящиеся в материнском арсенале мыслимые и немыслимые трюки и умасливания, чтобы заставить своих очаровательных отпрысков вымыть за ушами и постараться не испачкать накрахмаленные рубашки из ирландского льна. Няня разбудила детей ни свет ни заря. Они с герцогиней надеялись, что им удастся изрядно вымотать детей подвижными играми, чтобы потом мальчики смогли усидеть на месте, позируя для портрета. Несмотря на то что сама Китти не имела ничего против того, что ее дети отличались кипучей энергией, она понимала всю безысходность положения сэра Нейтана, который должен был запечатлеть для потомков двух непосед.

Китти взглянула в окно, которое выходило в сад, где сэр Нейтан попросил мальчиков попозировать. Учитывая неустойчивую ноябрьскую погоду, это был довольно странный выбор. Глядя на своих детей, герцогиня с грустью думала о том, что всего через несколько лет Артура и Чарлза придется отправить в Итон, и тогда она останется совсем одна. Хорошо бы было завести еще несколько детишек, а муж — если пожелает — может служить послом хоть на Марсе. Или найти себе другие развлечения, которые будут все так же отвлекать его от семейных обязанностей.

А Китти будет жить, предаваясь воспоминаниям, и этот портрет будет напоминать ей об этих счастливых годах.

— Ваша светлость! — В дверях появился секретарь герцогини, Ловридж. Он был чем-то взволнован.

Герцогиня вздохнула. Она была недовольна, что ее размышления прервали. Китти бросила взгляд в окно. Боже, что делают ее дети на этой веревочной лестнице на стене? Чарлз может порвать свои новые брюки. И почему сэр Нейтан позволяет такое поведение?

— Ваша светлость, — повторил секретарь.

— Что такое? — Она повернулась к вошедшему. Тот с поклоном протянул ей письмо на серебряном подносе.

«Срочно».

«Вести от герцога», — подумала Китти, и сердце у нее учащенно забилось. Даже теперь, в мирное время, у ее мужа было много врагов, а также бывших противников, маскирующихся под друзей. Такова цена власти.

Лучше бы Китти стала деревенской женой заурядного помещика.

Она почувствовала легкое головокружение.

— Не говорите пока ничего мальчикам, — взяв письмо, сказала она.

— Хорошо, ваша светлость, — покорно ответил Ловридж.

Если новости окажутся плохими, пусть сэр Нейтан запечатлеет на холсте последний день их счастливого неведения.

Пока братья Боскасл направлялись в Лондон, во все порты и на все таможенные посты Англии были разосланы гонцы. Простые служащие и вдовы, а также перевозчики и капитаны кораблей, верные великому герцогу, вскочили с постели — для того чтобы выполнить свой долг.

Себастьян не мог не любоваться тем, как его младший брат держался в седле. На постоялом дворе в Севеноуксе они сменили лошадей, выпили пинту пива и снова продолжили путь. Когда они проехали деревню, у развалин старинного монастыря их нагнало четверо всадников в красных сюртуках. Еще один отряд направился в замок лорда Итона по дороге, которая шла по берегу.

К тому времени как Себастьян и Гейбриел добрались до Лондона, наступило серое туманное утро, звонили церковные колокола и открывались ставни. Трубочисты и молочники деловито сновали между повозками.

Вооруженный правительственный дозор обшаривал окрестности города, дворы и конюшни. Караульные внимательно осматривали улицы из своих сторожек, забыв о ночном сне. У дорожных ограждений опрашивали всех путников, вызывавших подозрение. Владельцы таверн и их жены обращали внимание на посетителей, которые просили коляску для двух мальчиков.

Все — от простого народа до английской элиты — хотели помочь защитить сыновей славного герцога Веллингтона.

Каждый раз, работая над очередным портретом, сэр Нейтан Беллисант в какой-то момент начинал сомневаться в том, стоило ли ему выбирать профессию художника, если она так тяжела. А как еще человек с таким непостоянным характером может зарабатывать себе на жизнь? Смог ли бы он прокормиться, будучи банковским служащим? Или торговцем пряностями? Или фермером, который пашет от зари до зари? Нейтан не спал два дня. Эта работа совсем его измучила. Однако он понимал, что потом все его сомнения исчезнут… если… он отдохнет и наконец закончит портрет с натуры двух юных созданий, которые постоянно от него убегали.

Вряд ли ему удастся сделать это сегодня. Он совершенно не может сосредоточиться. Артур и Чарлз устроили увлекательную игру на задворках сада. Он посмотрел на веревочную лестницу, которая была переброшена через стену.

— Откуда она там взялась? — спросил он, недоуменно моргая.

Чарлз пожал плечами:

— Мы не знаем. Наверное, кто-то принес. Можно нам на нее залезть?

Артур, наследник герцога, дернул младшего брата за рукав:

— Это ловушка. Нас хотят похитить. Приготовьтесь сражаться.

Нейтан прищурился:

— С кем? Наши противники превосходят нас числом?

Восьмилетний Артур смотрел на него очень серьезно. У художника заныло сердце — именно такой выразительный взгляд он стремился поймать все это время, создавая портрет сыновей герцога Веллингтона. В нем можно было увидеть чувство собственного достоинства, ум, жажду приключений — все, что Нейтану хотелось передать на холсте.

Однако когда он повернулся к мольберту, чтобы запечатлеть этот неповторимый взгляд, в саду откуда ни возьмись появились колдстримские гвардейцы. Люди в красных сюртуках одновременно ринулись к двум мальчикам, которые застыли у стены, восхищенные столь правдоподобной и захватывающей игрой.

Герцогиня, с белым как мел лицом, выбежала в сад. Нейтан удивленно смотрел на эту сцену и не мог понять, что происходит.

Вдруг раздался писклявый победный возглас:

— Вы спасли нас, Боскасл! — Это воскликнул маленький Чарлз, которого один из гвардейцев посадил себе на плечи. — Вы вовремя подоспели с подкреплением!

Нейтан медленно повернулся и покачал головой. Ничего другого не оставалось, как сдаваться. Он смотрел на человека в черном, который приближался к нему с двумя пистолетами и целился в него. Художник даже не пошевелился, чтобы себя защитить. Он не ожидал, что человека можно арестовать только за то, что он безнадежно влюблен в чужую жену.