Чужая дочь - Елена Арсеньева Страница 57

– Нет, на Москве, конечно, красавиц много, как и при Пушкине, однако таких, как твоя Динара, я не видел! – молол языком Костя с преувеличенным восхищением, а в голове стучало: «Ну и дурак же ты, Серега! Ну и дурак! Слепой дурак!»

Косте было совершенно ясно, что эта «степная скромница» прошла уже огни и воды и с удовольствием пройдет их еще раз при первом же удобном случае. Только намекни! На лету наживку схватит!

А этот… корчагинец… Вот уж воистину – мужик-степовик! Тьфу!

* * *

Этого мгновения Маргарита ждала с той самой минуты, как муж и Лиля по очереди спросили о Тасе. Стряпуха исчезла! Но куда? И почему так неожиданно? Или отсиживается в своей каморке? С чего бы вдруг?

Захлопотанная Варвара на мимолетный вопрос хозяйки только всхлипнула:

– Ой, да не знаю я ничего! – и снова принялась за свои бесчисленные дела.

Маргарита решила ждать. Понятно, что никто ей в этом доме ничего толкового не скажет. Придется все узнать самой!

Улучив мгновение, когда Костя куда-то позвал Лилю, а Михаил повел гостей смотреть сад, она проскользнула в боковой коридор, где находились комнаты прислуги, и украдкой вошла в Тасину комнатушку.

Первое, что бросилось в глаза, – настежь распахнутый платяной шкаф. Он был пуст!

Да эта пакость сбежала… сбежала без предупреждения, поняла Маргарита.

Ну и прекрасно. Баба с возу – кобыле легче. Как бы только узнать, что ее заставило улизнуть этак по-воровски, тайком?..

Маргарита задумчиво пошла к двери и вдруг увидела на кровати Таси какой-то плащ, а на нем – два конверта, подписанных: «Михаилу Ивановичу» и «Лиле».

Не помедлив ни мгновения, Маргарита схватила оба, но первым развернула тот, который был адресован ее мужу.

«Миша, я ухожу с Шульгиным. Так будет лучше для всех!»

У Маргариты руки затряслись: сначала от гнева, что эта дрянь называет ее мужа просто по имени, а потом от радости.

Ушла! Ушла!

Наконец-то…

От облегчения, что этот кошмар, длившийся десять лет, наконец рассеялся, у Маргариты потемнело в глазах. Не сразу удалось немного овладеть собой.

Таськи больше нет… Вот счастье!

Но что эта потаскуха написала своей драгоценной доченьке, которая из Маргаритиных рук ест и на Маргариту не надышится?

Поскорей вскрыла второй конверт и прочла:

«Лилечка! Я не спала всю ночь! Можешь меня презирать, но молчать я больше не стану. Хотя после вчерашнего у меня не хватает смелости сказать правду тебе в глаза, поэтому пишу. Я – твоя мама…»

– Тася!

Голос мужа, раздавшийся из коридора, заставил Маргариту подскочить. Мгновенно спрятала письмо в конверт, а его сунула в широкий рукав своего нарядного платья и прижала руку к боку.

Когда Михаил вошел, он застал жену задумчиво разглядывающей конверт с надписью: «Михаилу Ивановичу».

– Письмо тебе, – холодно сказала Маргарита. – Ушла она.

И кивнув в подтверждение своих слов, вышла из комнаты.

Говоров непонимающе оглядел пустой шкаф, развернул письмо…

«Миша, я ухожу с Шульгиным. Так будет лучше для всех».

Говоров прислонился к притолоке.

Он так и знал, что этим кончится… Целый день ждал, что Тася вот-вот появится, однако в глубине души чувствовал неладное…

И не ошибся!

А Маргарита поспешно поднялась к себе и, сев на кровать, украдкой дочитала Тасино письмо:

«…Хотя после вчерашнего у меня не хватает смелости сказать правду тебе в глаза, поэтому пишу. Я – твоя мама. Если ты захочешь меня найти после всего, то найдешь у Дементия Харитоновича. Я выхожу за него замуж. Люблю тебя, единственная моя радость, и буду ждать».

Маргарита пожала плечами и изорвала эту чушь в мелкие клочья.

Да… жизнь начинается сначала!

В эту самую минуту в дверь постучали.

Маргарита покрепче стиснула кулак с обрывками бумаги…

Никто не видел, что она взяла это письмо. И она никому ничего не скажет!

Вошла Лиля.

Бросилась к Маргарите, свернулась клубочком на ее коленях:

– Мамочка… я его так ждала!

Она плакала.

Внезапно Маргарита вспомнила… Вот вернулся с фронта Михаил. И привез эту девчонку, которую приказал жене называть дочерью и любить, как родную дочь.

И Маргарита, оскорбленная до глубины души, бросает ему с укором:

– Я тебя так ждала!..

Как же смешна и жалка казалась она себе самой теперь! Сколько уроков с тех пор преподала ей жизнь – преподала из-за этой вот девчонки и ее родной матери. Ну не смешно ли, что именно ей сейчас приходится эту девчонку утешать и давать ей бесценный совет… подарить ей свое главное орудие, которое помогало ей все эти годы, – помогало выстоять и сохранить уважение к себе!

– Нельзя распускаться. Несмотря ни на что!

Тот случай с горчицей и постным маслом был последним. С тех пор Маргарита Говорова никогда не распускалась до такой степени!

– Мамочка! – рыдала Лиля. – Как быть сильной? Научи меня! Кому верить?

Маргарита наклонилась к ней и поцеловала почти с любовью. О, это ощущение свершившейся мести было восхитительно!

Никогда, никогда стряпуха больше не увидит свою дочь…

– Мне верить, – твердо сказала Маргарита. – Я ведь твоя мама!

Лиля прижалась к ней, слабо улыбаясь.

Какое счастье, что этот ужасный день наконец-то заканчивается. Какое счастье, что мама рядом!

* * *

Варвара старательно строила из себя дурочку и отмалчивалась. Евсей Ильич тоже отводил глаза и порол всякую чушь. Говоров злился, как черт, пока не понял, что старые друзья не просто так морочат ему голову: они не хотят причинять ему боль.

Как будто ему могло стать еще больней!

В конце концов он все вытянул из Егорыча, который тоже был в курсе дела. Узнал и время, и место.

Теперь он сидел в автомобиле около городского центрального загса и смотрел за суетой нарядных молодых пар, которые явились сюда, чтобы сочетаться, так сказать, браком.

Молодых пар! Вот именно!

А Шульгину под шестьдесят! А Тасе сколько – небось под сорок? Ну, с Шульгиным все понятно: седина в голову, бес в ребро, но ей-то, ей-то не стыдно глупостями заниматься? Ну вот выйдут они сейчас на эти ступени, где полно невест в белых платьицах, – два старых несчастных дурака, которые отводят глаза друг от друга.

Внезапно Говоров представил себя и Тасю – как они выходят на ступени загса.

У них бы все было по-другому!