Лондон pret-a-porte - Олег Селиверстов Страница 57

– Думаю, что Влад и папа Скрудж будут против, – я покачал головой.

– Плевать, – отмахнулся Макс. – Вы затеваете крупные игры, регистрируете какие-то ирландские компании, строите хитроумные схемы. Hanky-panky [62] . Думаешь, я не знаю, чем все закончится? Будет полный шиздец. Папа Скрудж всех нас съест. И что тогда? Вы получите свои денежки, а мне опять останутся хрен с морковкой?! Нашли дурака за три сольдо! Нет, хватит! Маккуин шил для Живанши, но имел свою марку. Лагерфельд возглавляет Дом Диора, но владеет собственным брендом. Поэтому я решил: буду работать на ZET MAX IMPERIAL, но для страховки зарегистрирую личный лейбл. Скажи, что я неправ!

– Это затея Симоны? – спросил я.

– Нет, моя, – ответил Макс, но, натолкнувшись на мой насмешливый взгляд, виновато ощерился. – Да, да, ее. Она предложила. Дружище, – Макс обнял меня за плечи. – Ты должен меня поддержать. Просто обязан, во имя армейской дружбы. Думаю, что Кэт тоже будет не против. Она умница. Жаль, что влюблена в тебя, а не в меня. Давай заглянем в эту антикварную лавку. – Макс указал на низкую дверь. – Выберу для Бози какой-нибудь подарочек. Ему так понравились запонки. Вау! Глянь, какое прелестное ружьишко. Может, купим?

Пригнув голову, чтобы не удариться о дверной косяк, Макс нырнул в лавку, а я остался снаружи, задумчиво разглядывая длинноствольное ружье эпохи наполеоновских войн. Вот тебе и девушка с голубыми волосами! Пока мы тут боролись за инвестиции и строили козни друг другу, она преспокойно зарегистрировала личный бренд Макса. И я, невольно способствовал этому, когда подробно рассказал о регистрации брендов и даже дал специальную книгу. Что ж, каждый имеет право защищать свои интересы.

Из лавки раздались громкие ругательства «шит, бля, шит… Fucking twat!» [63] и на улицу выскочил Макс, прижимая одной рукой к уху телефон, другой отчаянно жестикулируя, давая понять мне, чтобы я зашел в лавку. Под стеклом витрины, среди старинных украшений, лежали запонки – два серебристо-туманных лунных камня в форме сердец в оправе из черного оникса. Те самые, что добродушный кутюрье подарил Бози.

Когда я снова оказался на улице, Макс нервно курил.

– Бози подлец! Он вернул запонки в магазин и забрал деньги. И даже не извинился, ты представляешь! Он заявил, что может сделать с подарком все, что захочет. А я-то думал, на какие шиши он поехал в Италию. Разве так можно поступать с другом? Его убить мало! Может, купить это старинное ружье и застрелить его, или лучше себя. Пусть его мучает совесть всю жизнь! – Макс сорвал шляпу, вытер лоб и стал жаловаться на своего дружка: что платил за него в ресторанах, покупал подарки, помогал выполнять задания в колледже. И за все это Бози его обманул…

Я слушал рассеянно, рассматривая округлости булыжной мостовой. Солнце пригревало, вокруг гудела веселая толпа, в витрине напротив переливались цветами радуги гроздья дешевой бижутерии. Не верилось, что в такое чудное воскресенье у кого-то хмуро на душе. Но что поделаешь, красота жестока. Красивые люди живут в ином мире, по другим законам.

Макс заговорил про Россию, что соскучился по кошкам, что ему все надоело и опротивело.

Видя, что парень совсем расстроился, я предложил выпить. Мы зашли в первый подвернувшийся паб, устроились за столиком у окна и заказали по двойному виски. Выпили, заказали еще.

– Мертвецы, кругом одни мертвецы, – сокрушенно проговорил Макс, глядя на другую сторону улицы.

Там в витрине магазина на огромном рекламном постере чахлая красотка держала в руках флакон духов «Шанель № 5». Черное короткое платье не скрывало худые коленки.

– Шанель умерла почти тридцать лет назад, Диор – почти пятьдесят, в прошлом году скончался Ив Сен Лоран, а в этом – Ив Роше, Маккуин повесился, я уж не говорю про Версаче и остальных. Мы все – ходячие надгробия. Носим вещи с именами мертвецов! Еще платим за это бешеные деньги. Скажи, мон ами, разве это справедливо? Имена мертвецов стоят миллионы, а меня не знает никто. А я живой, я гениальный. Придумал меховые трусы.

– Граф Сэндвич отошел в мир иной больше ста лет назад, – заметил я.

– Не знаю такого модельера.

– Он не модельер, он, скорее, повар, – сказал я, с удивлением читая sms, присланное Кэтрин.

«Извините, сэр Антуан. Я ревновала. Береги себя. Завтра увидимся. Целую».

Фантастика – я опять прощен! Любопытно узнать, за какие заслуги…

Максу позвонили и он умчался снимать мерки тарлатанового платья по-Достоевскому. Я посидел еще немного, расплатился и вышел из паба. Предзакатное солнце окрасило духи на плакате «Шанель» в розовато-золотистые краски. Созерцая монументальные формы флакона, я вспомнил, что так и не заказал Максу эскиз своего будущего надгробия. Я даже разволновался. Вдруг Макс в депрессии бросится под поезд, напьется снотворного или перережет вены – кто же нарисует мне памятник?! Я достал мобильный и сделал пометку: «Макс. Надгробие».

Провожаемый взглядом худосочной красотки с плаката, я двинулся к метро.

* * *

Станция «Marble Arch». Я вышел в город и направился в «Salt» поужинать. Когда до бара оставалось метров триста, из дверей показались двое мужчин. Один из них – в черном коротком пальто и шляпе. Николя! Я остановился и быстро спрятался в арке подъезда. Что здесь делает «хорек» и кто это с ним? Приглядевшись, я узнал Влада.

Николя и Влад обменялись рукопожатием и разошлись в разные стороны. Охваченный подозрением, я решил проследить за Николя. Макс упоминал в разговоре, что Николя после драки перебрался в другой отель, но в какой точно, кутюрье не знал.

Николя шел вразвалочку по пустынной улице, засунув руки в карманы. Я осторожно следовал за ним. Через некоторое время «адъютант» свернул в переулок. Я ускорил шаг и, дойдя до угла, осторожно выглянул. Недалеко сияла вывеска отеля «Dalmore». Я постоял за углом минут пять и подошел к отелю. Четыре звезды. Неплохо устроился. И где только денег взял – несколько дней назад занимал у меня пятьдесят фунтов, а теперь шикует в четырехзвездном отеле! В целях предосторожности я не стал заходит внутрь отеля и направился в другую сторону. Ужинать расхотелось. В моей голове, словно стая ворон, закружились невеселые мысли. О чем могли говорить Николя и Влад? И почему не в бутике, а в баре? Не желали, чтобы кто-то узнал об их встрече? Несомненно, Николя что-то затеял и шифруется, гаденыш. Может, решил сменить хозяина, зная, что Сержа скоро упрячут за решетку? Не к добру это, не к добру.

В раздумье я дошагал до Hyde Park. Стемнело. Прожектора освещали Marble Arch. На небо высыпали звезды и сияла желтым черепом полная луна. Я припомнил, что вновь нахожусь рядом с местом, где проходили публичные казни. Особенно лондонцы любили казнь через повешение. Увидеть труп на виселице считалось хорошей приметой – к деньгам.

* * *

Впустив меня, калитка палисадника тихо скрипнула. Лунный свет падал на дорожку. Я сделал несколько шагов и остановился. В траве блеснуло что-то металлическое. Я нагнулся и подобрал ключи. Как же я их прошлый раз не заметил? Неужели был настолько пьян? Или, может, их нашла старушенция и специально положила на видное место. Но почему в траву, а не на стол? Странно. Охваченный смутными подозрениями, я быстро отворил дверь апартаментов. Включил свет и внимательно осмотрелся. Все как обычно. На всякий случай я открыл «Азбуку моды» – протокол и коды лежали на месте.