Любовный контракт - Александра Джонс Страница 57

— Ланч и чай — тоже в постели, — пробормотала она.

— Оливия!

Она нажала клавишу «Запомнить» и повернулась к нему на вертящемся стуле. Он был скучный и разочарованный, что-то у него было на уме.

— Что, дорогой?

— Ты знаешь, что!

— Стюарт, я не умею читать мысли!

— Нет, я все-таки думаю, что это ты — издательский магнат! Черт побери, Оливия, неужели нельзя прерваться? Воскресенье — нерабочий день!

— Ой, нет. Мне надо работать, пока можно, на «Лэмпхауз». Дэнни требует столько внимания! А я не могу бросить все, когда уже столько сделала, чтобы сохранить издательство на плаву. Может, ты и не заметил, но мы еле держимся, и никто не знает, когда мы пойдем ко дну. Мне нужно, по крайней мере, поддержать уровень продаж продукции «Лэмпхауза». Я должна сохранить хотя бы внешний контроль, пока я не вернусь в офис, знать, что происходит с фирмой, а единственный способ для этого — держать пальцы на клавишах компьютера!

— Это так важно, что ты не можешь оторваться даже в единственный день, когда мы вместе?

— Если бы ты не играл в Мидхэрстском гольф-клубе по субботам, мы могли бы быть вместе и в этот день, Стюарт! Так что не зли меня, я и так на пределе!

— Как это — на пределе?

— Финансовые итоги «Лэмпхауза» к первому апреля; весенний список издаваемых книг; налоговые обязательства издательства; права на продажу; уступка прав на переводы; лицензии, агентства, европейский рынок… Продолжать? Конечно же нет, мой дражайший муж знать не желает о настоящем руководстве, он представительствует! По душе тебе или нет, но я — «рабочая лошадка». Мне нравится знать, чем занят мой персонал, куда мы идем, с чем придет «Лэмпхауз» на книжный рынок в следующем году — вот почему я на пределе, Стюарт!

— Черт бы побрал этот «Лэмпхауз»!

Она посмотрела на него с крайним изумлением. Стюарт редко прибегал к таким выражениям, обычно его оружием был тонкий сарказм и умение выставить оппонента дураком.

— Знаешь, Оливия, мне уже осточертело твое пренебрежение. Прошло пять недель с… его рождения. Если тебя занимал только Дэнни, я бы смирился, но ведь это не так! Тебя больше занимает только «Лэмпхауз»! Ты начала пренебрегать мной еще до рождения Дэнни, и наша семейная жизнь пошла вкривь и вкось. А теперь — Дэнни надо кормить, Дэнни плачет, Дэнни описался… На самом деле твоя вечная занятость не имеет ничего общего с Дэнни. У него хорошая, надежная няня, он никак не вторгается в нашу жизнь, а «Лэмпхауз» забирает у тебя слишком много сил и времени, а Дэнни — это отговорка! В конце концов, если тебе так уж неймется вернуться на работу, возвращайся, но не обвиняй Дэнни! И не вини меня, что я не кручусь около тебя!

Он пошел искать резиновые сапоги, чтобы помочь Энди Графтеру вскапывать склон в отсутствие горного экскаватора.

Оливия безучастно смотрела на экран компьютера, чувствуя полную беспомощность. Аннабел права. Мужчины думают только о сексе, а не о нежном любовном компромиссе! Стюарт не говорил об этом прямо, но все его нарекания касались секса. Его раздражало, что теперь он значил для нее гораздо меньше. Пусть у них появился ребенок, пусть его по ночам надо кормить и менять пеленки, пусть днем она нервничает, пытаясь разгрести завалы офисной работы, — его заботят лишь собственные физические потребности. Он ревнует ее к Дэнни, ревнует к «Лэмпхаузу» — ревность к чистом виде.

Ладно, черт с тобой и твоей ревностью, Стюарт, свирепо подумала она. Ты бы лучше вспомнил, сколько раз оставлял жену куковать в одиночку только потому, что этого требовала корпорация «Маккензи, Нью-Йорк, Торонто»!

На следующий день Оливия снова сидела за рабочим столом, но только не в поместье, а в «Лэмпхаузе», ребенок был рядом с ней. Доктор Гаррет говорил, что она не должна возвращаться на работу в течение минимум восьми недель; прошло только пять. Что ж, это вина Стюарта — она не хотела, чтобы ее упрекали в ослаблении руководства, а он и не подумал помочь ей.

Оливия все еще кормила грудью и должна была находиться поблизости от сына-младенца. Он был очень хорошим ребенком и беспокоил мать, только когда бывал голоден. Остальное время дня о нем заботилась Верити Йорк. Она чувствовала себя спокойнее, зная, что Дэнни должным образом опекает образец добродетели в сером платье с дипломом старинной школы нянечек. Правда, Верити, хоть и воспитывалась в серых платьях, сейчас носила синие джинсы и клетчатые рубашки.

— У моего папки поместье в Линкольншире, — заявила она при собеседовании недели две назад.

Верити выглядела вполне взрослой и ответственной молодой женщиной. Ей было двадцать три года, у нее было три брата и две сестры, все младше ее, и она за ними присматривала. Верити очень любила детей.

Она не скрывала, что у нее есть обожаемый дружок — гражданский летчик по имени Стив. Сейчас они виделись не слишком часто, но в будущем твердо решили пожениться. Пока что им приходилось жить отдельно — во-первых, из-за денег, во-вторых, из-за обязанностей, — а любовь отложить в долгий ящик. Они со Стивом были подходящей современной парой, намеревающейся устроить свое будущее, но не наспех.

Верити обещала преданно заботиться о Дэнни, и Оливия подписала с ней контракт на год.

Теперь Верити, вместе с Дэнни в переносной кроватке, была решительно извлечена из детской комнаты поместья Мидхэрст, чтобы занять свое место в «Лэмпхаузе». Они сопровождали Оливию в «даймлере», который вел Эрнст. Стюарт, сидя спереди, размышлял о том, что его жена, видимо, свихнулась, приняв всерьез то, что он в сердцах ляпнул вчера. Оливия сердито глядела ему в затылок.

— А ты седеешь! — ядовито сказала она, поддевая его самолюбие.

— Это, милая, все из-за бед и горестей жизни.

«Из-за жены», вот что ты имел в виду! Так бы и говорил, черт возьми! Но поскольку достоинство не позволяло Оливии устроить сцену в присутствии Эрнста и Верити, она не без труда воздержалась от дальнейших язвительных замечаний.

Бэрди, глядя из-под новых изысканных затемненных очков, встретила ее словами:

— Тебе не следовало так скоро выходить на работу после родов!

— Моему мужу как раз хватило времени, чтобы дать мне от ворот поворот! — раздраженно ответила она.

Во время ланча Стюарт появился с двумя бутылками шампанского для служащих «Лэмпхауза», которые были в восторге от малыша и все время крутились вокруг него, особенно Натали. Пока Бэрди не нахмурилась на Натали и не велела ей возвращаться на рабочее место.

Оливия приняла мужа холодно и сказала, чтобы он и не пытался умаслить ее после вчерашней словесной атаки.

— Почему ты так глупо себя ведешь? — спросил Стюарт. — Почему бы нам не расцеловаться и не поладить, тем более что завтра я отбываю в Нью-Йорк?

Оливия фыркнула.

— Ну и хорошо, может быть, тебе станет лучше, когда ты пообщаешься с Дженезис Марч — пойди расцелуйся с ней, с Джереми Уэббером, Эштоном Кливером, а может, и Винни Легран — она-то примчится из Торонто, как только узнает, что ты в Большом Яблоке ^[24]!