Семена прошлого - Вирджиния Клео Эндрюс Страница 57

За время нашего отсутствия не случилось ничего экстраординарного, кроме того, что Джори закончил модель клипера. Клипер предстал перед нашими взорами до блеска, роскошно сверкающий медным румпелем, с парусами, наполненными невидимым ветром.

— Сахарная пропитка, — со смешком ответил Джори на наше немое изумление. — Я делал по инструкции: обернул паруса вокруг бутылки и придал им форму наполненности ветром. Можно хоть сейчас отдавать швартовы, — Джори был горд и счастлив своей работой.

Мы помогли Джори поместить готовый корабль в пенопластовый пенал с соответствующими полостями, чтобы он там хранился, пока не попадет в руки нового владельца.

Джори взглянул на меня сияющими прекрасными глазами:

— Спасибо тебе, мама, за то, что дала мне возможность занять себя чем-то в этот такой долгий несчастливый период. Когда я впервые увидел этот клипер, признаюсь, был ошеломлен, думая, что никогда не смогу сделать столь трудную вещь. Но шаг за шагом я одолевал эти хитроумные инструкции, и вот — я победил!

— Именно таким способом и одерживаются все победы в жизни, Джори, — сказал Крис, обнимая его. — Не надо страшиться сложностей. Шаг за шагом… и ты придешь к желаемому. И я должен отметить, ты сделал эту работу с таким профессионализмом, которого я у тебя и не подозревал. Замечательная работа! Если Барт ее не оценит, он разочарует меня.

Крис излучал доброту и любовь к Джори.

— Ты выглядишь сильнее, здоровее. Это хорошо. И не бросай акварель. Писать акварелью сложнее, чем маслом, но мне кажется, это доставит тебе удовольствие. Я думаю, ты сможешь стать художником.

Внизу Барт разговаривал по телефону. Он распорядился, чтобы банковский служащий пустил в дело ценные бумаги, затем говорил с кем-то о рождестве, о том, что хочет устроить бал как бы в возмещение той трагедии, которая произошла у него на дне рождения. Я стояла в дверях, слушая эти переговоры, и думала о том, как хорошо, что все траты идут не из ежегодных «карманных» пятисот тысяч, а из наследства Коррин Фоксворт. Иначе бы Барт пришел в бешенство от одной необходимости совещаться с Крисом о каждой необходимой сумме.

Барт бросил трубку и зло посмотрел на меня:

— Мама, ты так и будешь стоять в дверях и подслушивать? Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не мешала, когда я занят!

— А когда еще мы можем с тобой увидеться?

— Что тебе от меня надо?

— Что надо матери от сына? Выражение его черных глаз смягчилось.

— У тебя есть Джори — и вроде тебе всегда его было достаточно.

— Ты ошибаешься. Если бы тебя не было на свете, Джори мне было бы достаточно. Но у меня есть ты, и ты — неотъемлемая часть моей жизни.

Он неуверенно встал и подошел к окну, повернувшись ко мне спиной. Голос его звучал грустно, но сурово:

— Помнишь, как я все время носил под рубашкой дневник Малькольма? Он очень много писал в том дневнике о своей матери, о том, как он любил ее, пока она не убежала с любовником и не оставила его с отцом, которого он не любил. Я боюсь, что заражен той же самой ненавистью к матери. Каждый раз, видя вас с Крисом, наблюдающих, например, за звездами, я не могу освободиться от чувства стыда, которое испытываю я, но которого не испытываете вы. Поэтому не читай мне нотаций по поводу Мелоди. То, что совершаем мы с Мелоди, меньший грех, чем тот, что совершаете вы с Крисом.

Без сомнения, он был прав. Это-то и было больнее всего.

Мало-помалу я привыкла к отсутствию Криса, к тому, что он бывает дома лишь по выходным. Сердце мое разрывалось, а постель казалась мне огромной и холодной без него; все утра были одинокими и пустыми, пока я не слышала, как он насвистывает, принимая душ и бреясь. Мне не хватало его жинерадостности, его оптимизма.

Даже тогда, когда разбушевавшийся снегопад несколько раз не позволял ему приехать домой и на уикэнд, даже тогда я смиряла себя и ждала. Я думала о том, насколько приспосабливается человек ко всем лишениям, всем переменам, лишь бы заполучить несколько минут бесценного счастья.

Стоя у окна и видя, как машина Криса подъезжает к дому, я ликовала как в юности; меня переполняла радость встречи, будто несколько десятков лет назад, когда я ждала в коттедже отца Барта, украдкой пробирающегося ко мне из Фоксворт Холла.

Несомненно, когда я видела его каждый день и каждую ночь, яркость ощущений была меньше. Теперь я грезила уикэндом, ждала его прихода. Теперь Крис был мне более любовником и менее — мужем. Я скучала по брату, который был моей второй половиной; я любила своего мужа-любовника, который в этом качестве был совсем иным.

Ничто, ни моральные правила общества, ни опасения и укоры совести, не могло теперь разлучить нас. Я отринула все препятствия и приняла его как мужа.

Однако мое подсознание подкидывало мне бесчисленные уловки, чтобы усмирить беспокойное сознание. Так, я решительно отделяла в памяти Криса-мальчика, своего брата, от взрослого Криса, который был мне мужем. Мы оба начали когда-то бессознательную игру, и правила ее менялись с нашим возрастом. Мы не обсуждали их, мы оба понимали и принимали их без слов. Никогда больше Крис не называл меня «миледи Кэтрин». Канули в прошлое и многие другие милые клички, подшучивания и поддразнивания.

Поздним декабрьским вечером я нарочно скрылась в сумерках ротонды и смотрела оттуда, как он снимает пальто, а затем, прыгая через ступеньку, бросается в нашу спальню, повторяя на ходу мое имя. Я вышла из темноты и оказалась в его жаждущих объятиях.

— Ага, ты снова опоздал! С кем ты там встречаешься в своей лаборатории, от кого тебя бросает в жар и в холод?!

Ни с кем, ни с кем, — сказали мне его страстные поцелуи.

Но уикэнды были так коротки, так огорчительно коротки…

Я рассказывала Крису все, что беспокоило и мучило меня: о неприятных привычках Джоэла кружить по дому, бормоча цитаты из Библии, глядя неодобрительно на все, что я говорю и делаю. О поведении Мелоди и Барта, о том, как тоскует по жене Джори, как он любит ее, несмотря ни на что. Я постоянно пыталась напомнить Мелоди о ее обязанностях жены, об ответственности за ребенка. Равнодушие Мелоди расстраивало Джори более, чем потеря ног.

Крис лежал рядом со мной и терпеливо слушал мои тирады. Наконец, он нетерпеливо и сонно сказал:

— Кэтрин, иногда я опасаюсь приезжать домой из-за тебя. Ты портишь все, что есть хорошего между нами своими непрестанными подозрительными, темными выдумками. Пойми: все твои неприятности и подозрения живут по большей части в твоем воображении. Тебе не надоело, ты еще не достаточно настрадалась? Стань ты, наконец, взрослой, Кэтрин! Ты сеешь подозрения и скорбь в душе Джори. Когда, наконец, ты научишься ждать от людей добра, только тогда ты его и получишь.

— Да, я уже слышала эту твою философскую концепцию, Крис. — Я с горечью припомнила привязанность Криса к нашей матери и то, что от нее он тоже, несмотря ни на что, ждал добра.