Чары пленницы - Кайла Грей Страница 57

– Пожалуйста, давай поговорим наедине, – прошептала она, стиснув руки. Коул собрался вывести ее из комнаты, но его настиг писклявый голос Джеймса:

– Она мне написала и умоляла приехать и забрать ее от вас. Именно это я и намерен сделать. Бейли, пошли. До отъезда поживем в Уильямсберге. Я не позволю тебе остаться тут ни на минуту.

– Ты не позволишь? – прогремел Коул. – Дай-ка, я кое-что тебе проясню. Бейли не свободна, чтобы ехать с тобой. Она принадлежит мне. Хоть ты уверен, что она с тобой обручена, на самом деле я ее купил на невольничьем рынке в Нью-Провиденсе, и с того момента она моя собственность. Пока я не решу, стоит ли продавать ее тебе, у тебя нет на нее прав. На этом твои дела здесь закончены.

Бейли вырвала руку – до этого Коул не осознавал, что держит ее за руку, настолько был поглощен желанием прогнать этого парня из Роузгейта, как можно дальше от Бейли. Злость и боль жгли ему сердце. Он не мог смириться с тем, что она написала Джеймсу, он думал, она простилась с этой мыслью еще на Лочинваре. Он думал, что она счастлива с ним. Какой же он дурак! Правда была так очевидна сейчас, когда она стояла перед ним, сжав кулаки, с нескрываемой злобой на лице. Она его ненавидела. С ним она просто убивала время, дожидаясь, когда за ней приедет этот мальчик.

Ну и черт с ней! Предательница. И черт с ним самим, что такой тупица. Но пока верх за ним. Он ее владелец, с этим она ничего не поделает. Она никуда не поедет с Джеймсом Фултоном, пока он, Коул, не использует ее, как собирался.

– До обеда побудь в своей комнате, – приказал он Бейли.

Она ахнула и выскочила за дверь. Джеймс брызгал слюной в другом конце комнаты, глядя, как злобная усмешка расползается по лицу Коула. Гриффин молча стоял рядом с Джеймсом и умоляюще смотрел на брата, но тот был слишком зол, чтобы отступать. Он чувствовал себя одураченным и преданным, а с этими чувствами он умел разбираться. Впервые за последнее время он знал, как реагировать.

– Напрасно Бейли не сообщила вам, что я не спешу с ней расстаться. Вы зря проделали долгий путь. Но, по крайней мере, прошу вас пообедать с нами перед тем, как отправитесь восвояси, – холодно предложил Коул.

– Я… я не успел снять жилье, но благодарю за гостеприимство. Я останусь на обед, чтобы мы могли прийти к соглашению. – Было видно, что парень чувствует себя крайне неловко.

Коул посмотрел на брата, потом бросил на Джеймса предупреждающий взгляд и вышел.

Обед тянулся целую вечность. Никогда в жизни Бейли не чувствовала себя так скверно. И так противоречиво. Когда она посылала письмо, она была уверена, что хочет домой, что с Коулом у нее никогда не будет спокойной, безопасной жизни. Она злилась зато, что он заставил ее поверить, что распрощался с планами мести, хотя и признавалась себе, что он никогда ничего похожего не говорил, она сама сделала неверные выводы.

Она сама допустила, чтобы Коул вошел в ее сердце, отдалась ему, а потом и вовсе лишилась рассудка: вообразила, что будет с ним жить – просто потому, что очень этого хотела, а когда он разрушил ее мечты, второпях отправила письмо Джеймсу.

Правильнее всего было сразу же уехать с Джеймсом, как только она его увидела. Мир Коула не для нее – мир ненависти, горечи и разрушения. А она так о нем заботится, что не вынесет, когда его убьют из-за его кровожадности.

Она отпила вина, чтобы успокоиться. Разговор получился вполне цивилизованный благодаря Гриффину, который умел очаровать любого, и Джеймс не стал исключением. Когда друг детства начал распинаться о планах на свадьбу, Бейли едва взглянула на него. Она знала, что никогда не выйдет за него замуж, но объяснение решила отложить до более приватной обстановки. Джеймс говорил так, как будто ничто не препятствовало ему уехать с Бейли, но она слышала жестокие слова Коула так же отчетливо, как церковный звон: он ее не отпустит.

– Джеймс, я… э-э… я не знаю, когда смогу вернуться домой. Мои долги Коулу больше того, что я могу заплатить. Потребуется время…

– Ты свободна уехать, Бейли, – резко и холодно прервал Коул.

– Простите?

– Я решил, что завтра ты с Джеймсом уедешь.

Даже если бы он ее ударил, и то не мог бы поразить больше.

– Завтра?

– Что тут удивительного? Капитан Лейтон согласился простить твой долг. Мы сможем пожениться, как только приедем домой. Я понимаю, как тяжело тебе было потерять Адама и отца, так что чем скорее мы поженимся, тем лучше.

Бейли посмотрела на каменное лицо Коула, потом на Гриффина, который вилкой выковыривал малину из торта. Джеймс не замечал траурного настроения участников обеда и без умолку болтал за десертом и кофе. Бейли мало ела, не прикоснулась к торту, она старалась понять, что произошло между Коулом и Джеймсом за время ее отсутствия. Или хотя бы такую простую вещь: Коул был непреклонен в том, что воспользуется ею для поисков Дракона – почему он сейчас передумал?

– Появились известия о Драконе? – спросила она. Коул не ответил.

– Этого бандита ловит весь Бофорт, – сказал. Джеймс. – Теперь поимка пирата – всего лишь вопрос времени. Бейли, ничего не бойся, я тебя защищу. Думаю, мне пора. Завтра я за тобой заеду с самого утра.

– Джеймс, вам нет необходимости уезжать, пожалуйста, будьте нашим гостем на эту ночь, – сказал Гриффин. – До Уильямсберга далеко даже по реке.

У Бейли встал ком в горле. Она посмотрела на Коула, от его взгляда ей стало холодно. Так он смотрел только в первый день, когда она напала на него, а он пригвоздил ее к палубе.

– Оставайтесь. Тогда утром не будет задержки с отъездом, – добавил Коул, не отрывая глаз от Джеймса.

В тяжелой тишине послышался кашель Гриффина – он старался отвлечь внимание от ругательства, сорвавшегося с губ Бейли. Она резко встала, отшвырнула салфетку и вышла, на прощание выпустив злость:

– Если б можно было ехать в темноте, я бы с радостью отправилась сейчас же, но, к сожалению, придется ждать утра. Доброй ночи, Гриффин. Я никогда не забуду вашу доброту. Спасибо.

Джеймс пошел проводить ее до двери, неловко поцеловал руку.

– Отдохни как следует. Я с нетерпением буду ждать завтрашнего дня.

– Как и я. – Она резанула взглядом Коула, который в молчаливом тосте приподнял бокал с вином.

Бейли развернулась и кинулась бежать вверх по лестнице, пока не рассеялась злость и она не выставила себя перед всеми полной дурой.

Бейли захлопнула дверь спальни и дала волю слезам, которые душили ее все время обеда. Какая же она дура! Опять размякла! Неужели она так ничему и не научилась? Месть для него всегда будет значить больше, чем она! Почему она никак не усвоит это своей тупой головой? Почему позволила себе надеяться, что он изгонит ненависть из души и заменит ее любовью?

– Идиотка! – шипела она, молотя кулаком по подушке. Потом спрыгнула с кровати, вытерла слезы и стала собирать свои немногочисленные пожитки.