Желанная и вероломная - Хизер Грэм Страница 57

— Вот как? — Дэниел с любопытством взглянул на сестру.

Она покраснела, как помидор, но ничего не отрицала. — Это серьезно?

Криста сосредоточенно разглядывала свои пальцы.

— Ну-у…

— Ну?

— Ну, в общем, он собирается встретиться с тобой, как только удастся. Он просил меня выйти за него замуж.

Замуж! Ну конечно, она уже выросла. И стала такой красавицей. И все-таки надо бы посоветоваться с Джессом. Надо точно выяснить, откуда родом этот капитан и из какой семьи. А прежде всего следует узнать, сможет ли он должным образом заботиться о Кристе, сможет ли обеспечить ей такие условия, к которым она привыкла.

Но разве теперь кто-нибудь толком ответит на подобный вопрос? Кто знает, что у всех у них останется, когда закончится война?

«Надо сначала встретиться с ним», — подумал Дэниел, глубоко вздохнул и рассмеялся.

— Насколько я понимаю, ты хочешь выйти за него замуж?

— Всем сердцем, братец. Так ты меня благословляешь?

— Да, всем сердцем. И очень надеюсь на скорое знакомство с твоим избранником.

— Вот и все, что мне хочется на Рождество, — тихо про» внесла Криста. — А как же ты, Дэниел?

Но не мог же он сказать ей всего, что было у него на душе!

— Пока не знаю. Дай подумать. Кирнан, а ты что хочешь?

Она улыбнулась:

— Думаю, догадаться нетрудно. Хотя бы краешком глаза увидеть Джесса!

Дэниел поднялся, поцеловал их обеих и отправился к себе.

Однако долго не мог уснуть и все глядел и глядел из окна на реку.

Проснулся он рано утром и отправился на семейное кладбище, где в течение почти двух веков хоронили Камеронов. Почему-то именно здесь Дэниел обретал душевный покой.

Возвратившись в дом, он медленно прошелся вдоль галереи портретов своих предков. Вот Джесси и Джеми, основатели династии, в костюмах XVII столетия — это его прапра… — он уж и забыл, сколько «пра» — дедушка и бабушка.

Согласно семейному преданию, когда они встретились с лордом Камероном, у них ничего, кроме силы воли и упорства, не было.

Они вместе заложили здесь плантацию, отвоевав землю у диких зарослей.

«Боже милостивый, сделай так, чтобы Камерон-холл выстоял», — подумал Дэниел.

Но их предки построили не просто дом, а оставили и что-то такое, что позволило, скажем, ему и Джессу пойти каждому своим путем и все так же любить друг друга. Это «что-то» не смогло бы жить в камне или дереве. Оно живет и будет жить в Джоне Дэниеле и, если Господь того пожелает, в них самих.

Камерон-младший отвернулся от портретов и, пройдя по коридору, громко постучался в дверь Кирнан. Она сразу же открыла — испуганная, растрепанная, одетая в белую хлопковую ночную рубашку, с малышом на руках.

— Дэниел?

Он улыбнулся:

— Хочешь Джесса, а Рождество? Ну что ж, одевайся, собирайся, поехали!

Она на мгновение застыла и тотчас расплылась в улыбке.

Только ради этого стоило пожертвовать остатками отпуска и раньше времени вернуться в часть!

— О Дэниел!

Она чмокнула его в щеку, потом, выставив его из комнаты, захлопнула дверь. Полчаса спустя она была одета, а Джейни и малыш готовы в дорогу.

Жаль, конечно, раньше времени расставаться с Кристой, но она была очень рада за Кирнан.

До Ричмонда они доехали без приключений, и поскольку ночевать предстояло там, пришлось им присутствовать на приеме в Белом доме Конфедерации. Там собралось множество офицеров и офицерских жен, а также политиков и известных граждан.

Эта странная война странным образом подействовала на людей. Кирнан здоровалась со старыми знакомыми, но некоторые из них презрительно отворачивались: она была замужем за янки. Барина, правда, взяв Кирнан за руку, заметила, что если у миссис Камерон найдется время, то они были бы рады воспользоваться ее помощью в госпитале, поскольку она, вероятно, приобрела большой опыт, работая рядом с таким превосходным хирургом, как ее муж.

На следующее утро Дэниел с Кирнан снова двинулись в путь. Дороги были свободны, погода тоже благоприятствовала путешествию. Поздно вечером они добрались до места. Янки разбили лагерь на противоположном берегу реки.

— Добро пожаловать, полковник! — крикнул Дэниелу Билли Будэн, увидев своего командира. — Что это у вас там, сэр… ох, извините, мэм…

Камерон рассмеялся:

— Я привез рождественский подарок для брата, который сейчас там, за рекой. Билли, будь добр, направь туда человека с белым флагом. Пусть попросит у янки частное свидание с полковником Джессом Камероном из санитарного корпуса. Я хочу встретиться с ним на понтонном мосту.

— Слушаюсь!

Под покровом ночи Дэниел подъехал к понтонному мосту, который янки использовали для сообщения с противоположным берегом, не забывая громко оповещать пикеты, что встреча разрешена. Ему вовсе не хотелось, чтобы их всех троих подстрелили. Оставив Кирнан в тени деревьев, он подошел к кромке воды.

На другой стороне виднелся силуэт всадника.

— Джесс?

— Дэниел! Счастливого Рождества, брат!

— У меня есть для тебя подарок, Джесс.

— Главное, что ты живой и невредимый, Дэниел.

Младший брат покачал головой:

— Нет, подарок еще лучше.

Он поманил Кирнан, и она с ребенком на руках медленно приблизилась к реке.

— Джесс, — раздался В ночной тишине ее мягкий и женственный голос, — Кирнан! Боже мой, Кирнан!

Она тотчас рванулась по мосту ему навстречу. В это мгновение на луну набежало облачко, и супруги исчезли в темноте.

Дэниел слышал лишь их радостные восклицания.

Вернувшись в свою палатку, он вежливо отказался от компании своих однополчан и удалился к себе с бутылкой бренди.

Уже ночью к нему в палатку заглянули Билли Будэн и еще несколько кавалеристов. За их спинами слышалось женское хихиканье. На фоне неяркого света лагерных костров он увидел в проеме своей палатки женский силуэт.

— Полковник, это Бетси. Она о вас наслышана и хочет пожелать вам счастливого Рождества! «

Почему бы и нет? Бетси, кажется, молоденькая и, видимо, совсем недавно стала заниматься своим ремеслом. Небольшого роста, темноволосая, стройненькая… Черт побери, все-таки сегодня праздник! А праздников не было так давно. «Забудь про все, забудь про войну, забудься на одну эту ночь», — уговаривал себя Дэниел.

Но забыться он не мог. Перед ним пронеслись воспоминания: шелковистые, пылающие словно огонь волосы на его бронзовом от загара теле. И серебристо-серые глаза, и голос — ласкающий, манящий и предающий…