Не своя жизнь - Татьяна Осипцова Страница 57

В душе все всколыхнулось от счастья, и он заговорил торопливо:

– Я сразу в тебя влюбился, еще тогда, в детстве. Ты особенная, я таких не встречал. Я все эти годы помнил о тебе.

В тот момент ему казалось, что так и было. Услышав в ответ, что она тоже вспоминала его, намекнул:

– Мама сегодня не скоро вернется…

Ира опустила глаза, он воспринял это как согласие и, подняв ее за руку с дивана, тут же торопливо застелил его. Затем обернулся и опять поцеловал. Он прижался всем телом, предъявляя твердость своего желания, передавая ей свой жар. Не прерывая поцелуя, она начала искать пуговицы на его рубашке, а он задрал свитерок и теребил застежку ее лифчика. Справиться не удалось, Ира сама завела руки назад и пару мгновений спустя ослепила его белоснежной мягкостью девственной груди. Денис быстро стянул рубашку и джинсы. Не стыдливость, но деликатность удержали его снять и трусы. Она взялась за молнию на своих брючках, но медлила. Тогда он увлек ее на диван, уложил, и принялся собственноручно раздевать. Вскоре брючки и что-то еще упали на пол, а он принялся изучать ее тело. Вначале Ира пыталась прикрывать грудь, затем низ живота, но он отводил ее руки.

– Ты такая красивая, дай посмотреть на тебя…

В полумраке юное тело испускало волшебное сияние. Во всяком случае, так виделось ему. А еще он ощутил какую-то щемящую нежность. Собственные руки показались слишком грубыми для ее тонкой кожи, и он сдерживал себя, ласкал Иришку предельно осторожно, боялся испугать излишним напором. Благоговейно обведя пальцем полушарие груди, он коснулся затвердевшего соска, склонился и приник к нему, как дитя. В ответ послышался слабый стон. Он испугался, что сделал ей больно, тут же оторвался, и глаза его вслед за руками отправились в путешествие по желанному телу. Живот от прикосновения замер и втянулся, так что выступили две бедренные косточки. Он коснулся губами каждой, попутно прижавшись щекой к мягкой впалости. Приподнялся и взглянул. Ира лежала с закрытыми глазами. Следя за напряженным лицом, он огладил ладонью ее ногу от ягодицы до колена, а затем осторожно пустился в обратный путь уже с внутренней стороны бедра. По мере приближения к заветной цели кожа становилась тоньше, шелковистее. Коснувшись пушистых зарослей, он предпринял осторожную попытку заглянуть за них, но Иришка крепко сжала ноги, и Денис отступил. Он вновь обратился к ее губам и целовал, целовал… Под поцелуями она будто потеплела, тело напряглось и стало отвечать на его движения. Он прижимался к ней все сильнее, жажда окончательного обладания жгла раскаленным железом, терпеть казалось невозможно, и вот, наконец она раскрылась ему навстречу, впуская туда, куда он стремился изо всех сил. Остатки сознания подсказали, что рваться вглубь сразу нельзя, он продвигался, постепенно осваивая новое пространство. Ему почудилось, что продвижению сопротивляются, но остановиться уже не мог. Ритмичными толчками он приближался к сладостному финалу. За секунду до полного исчезновения любых мыслей в голове сверкнул красный сигнал «опасность», и, не зная другого способа ее избежать, Денис спешно покинул завоеванную крепость.

Минуту спустя он приподнялся на руках и заглянул в Иришкино лицо. Заметив слезинки, катившиеся на виски из закрытых глаз, стер их губами и осторожно спросил:

– Тебе было больно? Ты жалеешь?..

Она едва заметно помотала головой, и он принялся благодарно целовать ее. Поцелуи прерывались заверениями в любви и верности до гроба. Он испытывал радость, гордость оттого, что стал у Иришки первым, а еще чувство ответственности. Теперь он не имеет права бросить ее, и знал, что точно не сделает этого – никогда.

С этого дня они еще больше стремились к уединению. Сговорившись, прогуливали лекции, чтобы использовать время, когда Нелли Леонидовны нет дома. Старенький диван, на котором Денис спал с детства, стал свидетелем и сообщником их любви. На нем стыдливая скромность Иришки постепенно сдавала позиции: она с наивным любопытством изучала тело Дениса, взамен предоставив для изучения свое – до последнего бугорка, ямочки, складочки, родинки. И Денис не уставал изучать, впитывать ее запах и вкус.

Подобно старательному солисту он раз за разом повторял свою партию, повинуясь наитию и едва ощутимым сигналам Ириных рук. В районе плеч и шеи нежная кожа Иришки пахла чем-то цветочным, от груди до пупка напоминала о топленом молоке; спускаясь ниже, он терял голову от дурманящего, зовущего запаха женщины – хотелось испить его, поглотить, присвоить. С другими ему такое и в голову не приходило. Когда он впервые добрался губами до самого потаенного места, Иришка застеснялась, попыталась сжать ноги и оттолкнуть его, но Денис был настойчив, и она вначале обмякла покорно, а вскоре стала двигаться навстречу ему, интуитивно подгоняя свое первое настоящее наслаждение. Поощряемый тонкими пальцами своего дирижера, ерошившего волосы, сдавливающего плечи, указывающего – еще, еще немного, – он старательно вел партию в новой интерпретации. Бурный финал не заставил себя ждать, и потряс не только Иришку, но и Дениса.

В его «послужном» списке было всего три подружки. Во время торопливых соитий они сдавленно постанывали – это походило на стоны, которые он слышал, когда смотрел с друзьями порно. Парни комментировали: «Гляди, какой кайф девка ловит». Обычно Иришка тоже слабо постанывала… Сейчас ему показалось, что он слышал ее последний, предсмертный крик. Руки, только что прижимавшие его голову, безжизненно упали, почудилось, что она не дышит. Но вот она глубоко вздохнула и приоткрыла ошалевшие глаза.

– Что это было?

– Оргазм, – хрипло прошептал он.

В голове стучало от желания. Не в силах терпеть, он переместился, но тут случилось то, чего он никак не ожидал от наивной скромницы. Она сама решила отдать ему полученное, отплатить той же монетой. Такое он видел в порнофильмах, слышал от парней об особом кайфе, но никто не ласкал его подобным образом, тем более он не стал бы просить об этом Иришку. Ее порыв был настолько искренним, что мысли о неестественности и запретности тут же вылетели из головы, осталась одна – лишь бы это длилось вечно. Но сладостно-мучительное наслаждение переполняло, рвалось наружу, и он сам прервал ласку, излив семя у ее губ. Распахнув глаза, Иришка наблюдала толчки перламутрового фонтана. Когда он иссяк, легко коснулась губами источника, а затем пристроила голову на плече у Дениса, как делала всегда, когда они отдыхали. Он нашел ее губы и благодарно поцеловал, ощутив их изменившийся вкус.

– Этого не делает никто? – помолчав, спросила Иришка.

Он усмехнулся ее наивности и ответил:

– Делают. Но далеко не все.

– Только те, у кого настоящая любовь?

Он не стал разубеждать:

– Ты права. Для настоящей любви нет запретного или стыдного.

– У нас с тобой – настоящая, – уверенно проговорила она.

– Конечно, на всю жизнь. И поэтому тебе придется выйти за меня замуж.

– Это предложение? – Она вскочила на колени и радостно уставилась на него. – Ты делаешь мне предложение?