Развод с магнатом - Елена Жаринова Страница 57

Она вышла на Беркли-стрит, и особняк Харперов развернул к ней свой массивный фасад. Совсем недавно этот дом казался Сандре крепостью, надежно укрывающей своих обитателей от любых жизненных бурь. Сейчас старые стены, строгие колонны, барельеф на портике – все это стало чужим. Таким же чужим с каждым шагом становился и весь Лондон – город, в котором еще совсем недавно она была так счастлива… Теперь он словно бы отвергал ее, как что-то инородное.

У входа в дом Сандра задержала дыхание и вдруг поразилась глубокому спокойствию, воцарившемуся в ее душе. Именно такое состояние ей сейчас было необходимо.

Дворецкий Дженкинс встретил ее испуганным взглядом. Однако он был предупрежден, и без единого слова отправился докладывать о ее приходе. А потом Сандра шла за ним по коридору, стараясь не вслушиваться в тишину: Кору наверняка отправили в поместье Уорренсби.

Джеймс ожидал ее в своем кабинете. В углу бесстрастно сидел Мельдерс, Лиз Харпер расположилась за столом рядом с сыном. На краю стола разложил свои бумаги адвокат Харпера и просматривал их, нацепив очки на кончик носа.

Прическа может изменить женщину до неузнаваемости: даже после доклада дворецкого оба мужчины некоторое время смотрели на Сандру, как на незнакомку. Потом Джеймс предложил ей сесть.

– Готовы ли документы, мистер Ласкер? – Сев за стол, Сандра повернулась к адвокату. – Я не хотела бы затягивать процедуру.

Ласкер засуетился, передавая ей один лист за другим и избегая при этом встречаться с ней взглядом. Сандра подписывала каждый лист, почти не вникая в текст и не замечая, что присутствующие смотрят на нее, как на приговоренную к казни. Даже в глазах Лиз промелькнуло какое-то подобие сочувствия.

Она поставила последнюю четкую подпись, Ласкер еще раз все проверил, сложил документы в черную кожаную папку и, поклонившись присутствующим, покинул кабинет. Когда дверь за ним закрылась, Сандра произнесла:

– А теперь я хочу сказать вам всем несколько слов.

– Надеюсь, вы понимаете, что вам не на ЧТО рассчитывать, – холодно сказала Лиз. – Не стоит пытаться нас разжалобить!

– Я подписала все документы, вам больше нечего опасаться, Лиз, – голос Сандры был еще холоднее, чем голос ее бывшей свекрови. – Если бы я хотела на что-то повлиять, то позаботилась бы об этом заранее. Просто я хочу сказать правду. Мою мать звали Мария Козинцева, – Сандра отчетливо произнесла русские имя и фамилию и заметила удивленный взгляд, который бросил на нее Джеймс. – Но только Лиз знает, что связывало ее с Теренсом Харпером. Да-да, с твоим отцом, Джеймс. Это имя – Теренс Харпер – я впервые услышала в восемьдесят втором году, когда я только что закончила университет и работала в магазине игрушек. В Ригу – так называется город, где я жила, – приехал душеприказчик твоего отца, Джеймс, разыскал меня и рассказал о странном завещании, оставленном Теренсом Харпером. Он завещал дочери Марии Козинцевой девять миллионов долларов при условии, что она выйдет замуж за его сына.

Лиз ахнула и прикрыла рот ладонью. Не глядя на нее, Сандра продолжала:

– Одновременно он завещал такую же сумму человеку, который должен был превратить меня в женщину, способную завоевать сердце Джеймса Харпера. Я согласилась на все, что мне предложили. И моя жизнь изменилась. Мне дали новое имя и сочинили легенду, разоблачить которую не смогли даже вы, мистер Мельдерс. Но за это время я успела полюбить своего наставника – Урмаса Шольца. Ты видел его, Джеймс, и, насколько я знаю, ни его, ни его помощницу полиции не удалось обнаружить.

Когда наши планы были близки к осуществлению, я окончательно поняла, что из них ничего не выйдет. К этому времени я уже знала тебя, Джеймс. Ты был слишком хорош, чтобы тебя обманывать. Кроме того, ради любви к Шольцу я готова была отказаться от денег. Но Шольц решил иначе. Он инсценировал гибель самолета, я была уверена, что он погиб… Ты помнишь, как ты тогда пришел ко мне, Джеймс? Клянусь, ни в тот вечер, ни в последующие я не думала о деньгах.

– И где же эти деньги теперь? – язвительно поинтересовалась Лиз, уже сумевшая справиться со своим изумлением.

– Когда я и Джеймс Харпер стали мужем и женой, деньги были перечислены на мой счет в одном из банков Швейцарии. Они и сейчас там, все девять миллионов – я к ним не прикасалась. Эти деньги я оставляю моей дочери Коре, внучке Теренса Харпера. Мой адвокат поставит ее об этом в известность в день восемнадцатилетия. Никаких сведений обо мне при этом Коре не сообщат. Другой адвокат будет представлять мою сторону в бракоразводном процессе. Все необходимые доверенности он уже получил.

Она умолкла. Остальные присутствующие не решались нарушить молчание. Потом заговорил Джеймс.

– Какое отношение ты имела к «Даймонд Бразерс» и планам Грэхема? – с заметным волнением спросил он.

– Никакого.

Джеймс опять надолго замолчал. Сандра поднялась и повернулась к нему.

– Я была счастлива с тобой, Джеймс. Возможно, сейчас тебе трудно поверить в мою искренность, но это так.

Подходя к дверям, она сквозь застилавшие глаза слезы увидела, как Лиз Харпер положила ладонь на руку сына, словно боясь, что он бросится за Сандрой, и как Джеймс резко освободил руку. Однако он не сдвинулся с места.

А маленькая Кора играла в это время в старом, запущенном саду поместья Уорренсби под присмотром мисс Гамп. Девочка все еще оставалась молчаливой и испуганной. Знаменитый детский психолог, приглашенный для того, чтобы помочь ей справиться с последствиями недавнего потрясения и разлуки с матерью, сидел на террасе и, как прежде мисс Гамп, рассматривал рисунки Коры.

«Какое счастье, – думал он, – что девочка талантлива и способна самовыражаться таким образом. Сейчас ей очень трудно, но она справится…»

На рассвете тридцатого июня в аэропорту Хитроу прозвучало объявление о начале регистрации пассажиров, улетающих рейсом Лондон – Москва. Многие обратили внимание на красивую молодую женщину в элегантном дорожном костюме, которую провожал смуглый темноволосый мужчина. Они стояли у бара и негромко разговаривали. Услышав объявление, оба отчего-то вздрогнули, потом женщина быстро поцеловала мужчину и пошла к регистрационной стойке. Мужчина наблюдал за ней издали, но она так и не обернулась. Когда она скрылась в зоне паспортного контроля, он резко развернулся на каблуках и направился к выходу.

Утро было ясным, но пока он дошел до автомобильной стоянки, где его ждал темно-синий «рейнджровер», вдруг начался дождь.

Сидя в салоне первого класса, Сандра глядела в иллюминатор и мысленно прощалась с Лондоном. Так внезапно начавшийся дождь все усиливался, на взлетной полосе уже стояли лужи, по их поверхности прыгали пузыри. «Дождь в дорогу – хорошая примета», – прозвучала в ее ушах фраза, сказанная по-русски чьим-то до боли родным голосом, и через мгновение Сандра поняла, что это был голос ее матери.

Тридцать три года назад Мария Козинцева покидала Лондон. Ей было столько же лет, сколько сейчас Сандре. Она тоже начинала новую жизнь.