На тебе греха не будет... - Татьяна Голубева Страница 56

Ей несказанно повезло. Уже издали она заметила его. Его невозможно было не заметить — так выделялся он среди окружавших его мужчин и женщин. Илона на несколько секунд замерла на месте, всматриваясь. А, похоже, это иностранцы, наверное, он их водил куда-то… Ну, в Эрмитаж конечно, куда же еще, иначе они не оказались бы на Дворцовой. А она как-то не удосужилась побывать в этом знаменитом музее ни разу за всю свою жизнь… В школе их класс ходил туда на экскурсию, но она в тот день как раз заболела… Да что там, собственно говоря, смотреть-то? Одни картины! Уж чего-чего, а картин она в молодости насмотрелась в мастерских знакомых художников… И вдруг Илона испугалась: а что, если Антон сейчас уедет с гостями еще куда-нибудь? Но в следующую минуту ее страхи растаяли. К компании подкатили два роскошных лимузина, иностранцы шумно распрощались с господином Раменским, уселись в машины и укатили. Антон Иванович остался один.

Илона поспешила к нему.

— Добрый вечер, — тихо сказала она. — А я видела, вы гостей провожали.

— Да, — рассмеялся Антон. — До чего же я устал от них! Ужас! Французы, приехали вообще-то по делу, но, конечно, пришлось организовать для них и небольшую культурную программу. Очень шумный народ, очень экспансивный. Ну все, завтра последний раунд переговоров и — прощальный обед. Ох… Слушай, малышка, пойдем куда-нибудь поужинаем, а? Проголодался до невозможности!

Илона онемела от радости. Она, во все глаза уставившись на Раменского, только молча кивнула. Он предложил ей руку, и они пошли через Дворцовую площадь. Миновав дворы Капеллы и пройдя мимо Спаса-на-Крови, вышли к каналу Грибоедова. Антон Иванович что-то говорил, но Илона не слышала ни слова и лишь время от времени произносила: «Да-да…» Раменский посмеивался, видя ее растерянность. Ему это доставляло удовольствие.

На набережной канала, неподалеку от станции метро, стояли на тротуаре нарядные деревянные столики с деревянными же скамьями. Илона была уверена, что Антон пригласит ее в само кафе, но он, отыскав взглядом свободные места под тентом, усадил спутницу на полированную деревянную скамью и быстро сделал заказ подошедшей официантке, даже не спросив Илону, чего бы ей хотелось.

«Черт побери, — подумала Илона, — это же совсем не то!» Ей нужен ресторан, цветы на столиках, музыка, полумрак… А здесь безумный шум, мимо несутся прохожие, на Невском тарахтят машины, неподалеку, у причала, без передышки бормочет в мегафон зазывала, приглашая жителей и гостей города прокатиться по малым рекам и каналам на комфортабельном катере с закрытым салоном и послушать чрезвычайно интересный рассказ экскурсовода… Пыль, жара в общем, обстановка совсем не та, какой ей хотелось. Жаль. Но все равно пора. Пора расставить все по своим местам. Сколько можно ждать? Она ведь не китаец, у нее нет бесконечного восточного терпения. Ну…

Илона глубоко вздохнула, собираясь с духом. Раменский, бросив на нее быстрый взгляд, торопливо сказал:

— Малышка, а как насчет прогулки на катере? Вот перекусим — и вперед! Ну без экскурсовода, конечно. И без толпы туристов. Возьмем лодочку на двоих, а? И бутылочку шампанского.

Раменский предложил это потому, что отлично видел: дамочка созрела. А он все равно собирался вечером ехать на дачу. Жена с детьми отдыхает в Испании, у него масса свободного времени — еще две недели до конца августа, пока дочке не придет пора отправляться в школу… Так почему бы и не развлечься чуть-чуть? И если Илоне не грозят из-за этого семейные неприятности, надо ловить момент.

Илона уставилась на него, открыв рот. Прогулка на катере, вдвоем? Ах, как это романтично! В сто раз интереснее, чем она воображала! Теперь все дело только за ней. Она должна, должна ухватить счастье за хвост!

— Конечно, — пробормотала она наконец. — С удовольствием…

Она не знала, что ела. Наверное, даже что-то вкусное, почему бы и нет? Что-то пила. Наверное, вино. А может быть, сок. Или минеральную воду. Или просто воду из-под крана. Что бы ей ни налили — она все равно бы не поняла… Хоть соляную кислоту. Выпила бы и не поморщилась.

Она уже не слышала гомона людских голосов, не слышала гундосого зазывалу, не ощущала жары, не чувствовала пыли… Сейчас, вот сейчас они останутся вдвоем… Ах да, там будет еще какой-то человек у руля, ну, до него Илоне нет никакого дела…

Наконец ужин закончился. Раменский, рассчитавшись и купив бутылку шампанского, к которой догадливая официантка добавила пару пластиковых стаканчиков и стопку салфеток, уложил все в фирменный пакет и сказал:

— Знаешь, давай пойдем на другой причал, на Неву. Здесь мне не нравится. У Адмиралтейства можно снять маленькую посудину, а тут только здоровенные калоши. Ты как?

— Мне все равно, — замирающим голосом ответила Илона. — Пойдем к Адмиралтейству.

Она вдруг вспомнила, как именно с этого причала они с Толяном брали катер и долго катались по Фонтанке и Мойке… Но разве можно сравнивать эти два события? Нерадов — серое рядовое ничтожество, пытающееся подражать великим мира сего, и Антон Раменский — человек с Олимпа, настоящий бог, без подделок…

Они снова пересекли Дворцовую площадь и вышли на набережную Невы. Солнце уже висело довольно низко, золотя волны, окрашивая края огромных белых облаков в бледный желтовато-оранжевый цвет. Илоне казалось, что она спит. Антон заплатил за полуторачасовую прогулку, они вдвоем сели в лодку, в которой могло разместиться человек двадцать, и началось удивительное путешествие. На воде оказалось довольно холодно, но капитан дал пассажирам теплые клетчатые пледы, Антон заботливо укутал Илону, и она поняла, что наконец-то плывет к вожделенному раю. Потому что ничем, кроме преддверия рая, не могла быть эта лодка.

Так оно и вышло.

Как только они повернули с Невы в Фонтанку, Антон откупорил шампанское, и пробка с шумом улетела к Прачечному мосту, под которым они как раз проходили. Но вообще-то Илоне уже ни к чему было это шипучее искристое вино — она опьянела вконец от близости Антона, от прикосновений его теплых, несмотря на прохладный ветер, рук, от его ласковых, многообещающих взглядов. Она забыла обо всем, что было когда-то, в далеком прошлом, она парила в облаках, она неслась над небесами, под ней сверкали звезды… Это было настоящее счастье. И Илона ничуть не сомневалась: это счастье — навсегда.

Раменский весело наблюдал за ней, удивляясь наивности этой взрослой женщины. «Сколько же ей, — думал он, — может быть лет? Не меньше двадцати пяти, и такая школьная романтичность! Задержка развития, не иначе. Шутка. А вообще, забавная девица, но главное — очень красивая. И замужем, это хорошо, значит, приключение не затянется и не станет в тягость». С незамужними Раменский принципиально никогда не связывался, понимая, что в таком случае может возникнуть слишком много осложнений. Незамужние девицы просто-напросто опасны, полет их фантазии ничем не ограничен, они тут же начинают мечтать о невозможном.

Антон Иванович, ласково обнимая Илону, вспомнил, как однажды по собственной глупости и недостатку опыта (опыта в таких делах у него, несмотря на приличный возраст и яркую внешность, действительно было маловато) связался с незамужней особой, страдающей патологически развитым воображением… Впрочем, об этом ее последнем качестве он в тот момент не знал. Наташа тогда носила Леночку, во второй половине беременности у нее открылся токсикоз, она чувствовала себя очень плохо, а он, хотя и не был уже зеленым юнцом (он женился, когда ему было почти тридцать два года), все же не удержался от того, чтобы сбегать налево. И что из этого вышло? Страшно вспомнить! И это несмотря на то, что он выбрал среди своих многочисленных поклонниц даму почти своих лет и конечно же не имевшую никакого отношения к фирме, в которой он работал, к тому же не совсем нищую, чтобы не одурела от вида роскоши. Но все эти предосторожности не помогли. Дама после первой же проведенной с ним ночи как взбесилась. Она изводила Раменского звонками, письмами, без конца требовала новых и новых свиданий, ждала его возле дома, пыталась даже прорваться в квартиру, но Раменский строго-настрого предупредил охранника, чтобы не пропускал ее в подъезд и гнал куда подальше. В общем, пришлось поговорить с ней не просто резко, а грубо. Лишь после этого она опомнилась и прекратила его преследовать. А позже до Антона Ивановича дошел слух, что эта дура покончила с собой, спрыгнув с крыши, но это его уже не касалось… Он получил хороший урок и с тех пор, если ему хотелось немного отвлечься от работы, заводил короткие интрижки только с замужними женщинами.