Методика обольщения - Холли Габбер Страница 56

Лицо Керри мгновенно просветлело. Она продолжала всем своим видом выражать обиду, но немедленно положила нож и стала вытирать руки салфеткой.

— Красивая вещь и должна быть немножко эротичной… Ладно, идите, Эрик. Я вас догоню.

И все же удивительно, почему женщины придают такое значение пустым словам, размышлял Эрик, вновь приближаясь к слегка притихшей компании и пытаясь понять, чем сейчас забавляют себя его гости. Берт, Джулия и Эндрю немного поостыли и, похоже, устали веселиться — они вели какой-то негромкий разговор. Лана, вцепившаяся в Тома мертвой хваткой, общалась исключительно с ним. Джессика походила на сжатую до предела пружину, но было видно, что она контролирует ситуацию.

— Том, вы помните момент, когда впервые почувствовали в себе актерские способности?

— Это что, интервью?

— Нет, — Лана засмеялась, продемонстрировав мелкие, но белоснежные зубы, — это просто вопрос. А если я когда-нибудь буду о вас писать, то непременно согласую все детали и не перевру ни словечка — клянусь! Так помните или нет?

Помню, — медленно ответил Том. — Мне тогда было шесть лет, и я находился на попечении отвратительной старухи, которая тяжко страдала из-за того, что отец запретил воспитывать меня ее методами. Однажды я что-то натворил — сломал, испортил, не важно. И старуха решила добиться от отца хоть какого-то наказания. А он, как назло, в тот день купил песочные пирожные с шоколадной глазурью — я их просто обожал…

— …И обожаешь до сих пор, — вставила Джессика.

— Ага. Я уж не знаю как, но она убедила папу, чтобы мне эти пирожные не давали. А сама целый вечер тарахтела, что ей и папе полакомиться можно, а мне нельзя, потому что я плохой.

— Вот стерва! — искренне возмутилась Лана. — Разве можно было так мучить ребенка!

— Этого ребенка, может, и стоило… — невнятно пробормотала Джессика, разглядывая складки собственного платья.

Том выразительно проигнорировал ее слова.

— Вечером она ушла, а я лег на кровать и начал реветь. Сначала тихо, потом все громче и громче. Честно говоря, больше всего меня обидело то, что папа пошел на поводу у старой бульдожихи». Я ревел, а папа стоял под дверью и слушал.

— И сердце у него, наверное, разрывалось на части, — заметила Лана.

— Наверняка, — не без ехидства подтвердил подошедший поближе Эрик, который всегда воспринимал дядюшкины отцовские восторги с известным скептицизмом.

— Вдруг дверь открывается, входит папа и несет блюдце с пирожным. И очень строго говорит: он не для того покупал сладости, чтобы они зачерствели или испортились, а ему их есть совершенно не хочется. Так что уж придется мне. Вот. А пока я жевал, он немного помялся, а потом сказал: «Пожалуйста, не говори завтра, что я разрешил тебе это съесть. Уж постарайся, изображай страдание». То есть он, конечно, сформулировал это как-то иначе, но я понял. Весь следующий день я так убедительно страдал — моя мучительница была в восторге! И я был в восторге: мне очень понравилось изображать одно, а думать и чувствовать в этот момент совершенно другое. Так все и началось.

— Какая трогательная история! — умилительно пропела Лана, округлив глаза.

— Да, история дивная, — согласилась Джессика. Она поднялась, потрепала Тома по плечу и поцеловала в висок, открыто демонстрируя Лане, кто законный владелец этой игрушки. — Как раз для печати. Когда лет через двадцать кто-нибудь возьмется писать твою биографию, Томми, попросишь вынести это в предисловие.

«А она молодец, — подумал Эрик, — уже не первый раз поощряет его увесистыми комплиментами, вуалируя их откровенность язвительной иронией».

В этот момент в дверях дома появилась Керри. Разочарованная Лана, понявшая, что здесь ей ничего не обломится, отправилась к приятельнице. Джессика тоже ушла — оставлять Тома наедине с Эриком она не боялась. Том, не выпускавший из руки стакан, немного захмелел, но держался с завидной самоуверенностью, старательно удерживая улыбку.

— Что-то ты, Эрик, выглядишь довольно кисло. Примерно так.

Том проиллюстрировал слова позой и выражением лица. Перевоплощение длилось буквально мгновение, но Эрик снова почувствовал острую зависть: с таким блестяще непосредственным артистизмом достаточно щелкнуть пальцами, чтобы любая девушка свалилась от восторга у твоих ног.

— Очень похоже. Мама говорила, ты сейчас снимаешься в каком-то новом фильме? И вроде снова в одной из главных ролей?

— Уже отснялся — премьера в октябре. Да, Эрик, похоже, я попал в обойму. Дело пошло. Картина называется «На свету» — в таком жанре я еще не работал. Эдакая психосексуальная драма о запутанных любовных отношениях преподавательницы колледжа, ее пожилого супруга-профессора и молодого студента. Студент — это я.

— Спасибо за пояснение, сам бы я не догадался. А с кем у тебя любовь — с преподавательницей или с ее мужем-профессором?

Том подавился очередным глотком и зафыркал.

— Актуальный вопрос. С ней, с ней. Сначала я произвожу впечатление чистого и непорочного ангела, а в итоге оказываюсь редкостной мразью. Там ближе к концу есть одна жуткая сцена, я даже боялся играть ее на полном накале — вдруг не смогу выйти из образа? Вот приду после съемок домой и тресну Джесси вазочкой по голове или изнасилую ее каким-нибудь извращенным способом… Правда, эту сцену снимали буквально по секундам шесть часов подряд: когда я добрался до дому, то уже был не в состоянии кого-либо насиловать… Я обязательно приглашу тебя на премьеру, Эрик. Ты же любишь развлечения для интеллектуалов.

Эрик уже собирался съязвить в ответ, но запнулся, увидев Керри. Она подошла к ним вплотную и остановилась, сжимая стакан с апельсиновым соком как распятие — обеими руками перед грудью.

— Вы знаете, Том, вообще я редко хожу в кино, но «Похищенного» все же посмотрела.

— Да? — Улыбка Тома стала несколько настороженной: безапелляционный тон Керри всех слегка напрягал. — И что же?

— В фильме очень много фактических ошибок. Поверьте, я разбираюсь в этой теме. Некоторые детали абсолютно неправдоподобны.

Том вздохнул с явным облегчением — похоже, он с ужасом ждал жесткой критики в свой адрес.

— Ну, это претензии не ко мне. Я всего лишь играл свою роль.

Керри покатала стакан в ладонях и милостиво кивнула с видом судьи, разрешающего адвокату задать несколько вопросов свидетелю:

— Разумеется. Просто мне кажется, вам следует это знать. А сыграли вы очень хорошо.

Она еще несколько секунд изучающе смотрела на Тома, потом как ни в чем не бывало развернулась и побрела по лужайке в сторону дома. Том проводил ее недоумевающим взглядом.

— Что это за критикесса, Эрик?

— Специалист по кельтской мифологии.

— Боже. Она твоя подружка?