Мужчины не плачут - Татьяна Корсакова Страница 56

— Я пока ничего не думаю.

— Но это невозможно! Она любит Ваньку! Лика, приезжай, пожалуйста. Я не знаю, что делать! Я с ума сойду…

— Успокойся! Возьми себя в руки! — Она не узнала голос подруги.

— Ты приедешь?

— Не сейчас. Маша, только не звони в полицию! Я попробую сама во всем разобраться.

— Как?! Лика, как ты собираешься во всем разбираться?! Ты что-то знаешь?!

— Не звони в полицию. Обещай мне. Обещай, что ничего не станешь предпринимать до завтрашнего вечера!

— Я не могу.

— Ты хочешь увидеть своего сына? Тогда не звони в полицию. — В трубке послышались гудки отбоя.

Маша бросилась в гостиную. Полчаса с мрачным ожесточением перетряхивала содержимое шкафов и стенки, искала хоть что-нибудь, хоть какую-то зацепку…

Ничего!

Баба Тоня жила в ее доме почти год, но оказалось, что у нее совсем нет личных вещей. Два платья, пальто, смена белья, туфли, сапоги, зубная щетка… и все.

Ни любимых книг, ни безделушек, ни документов — ни-че-го!

Но ведь паспорт должен быть. Баба Тоня ведь как-то получала пенсию…

Может, она плохо искала?

Маша сидела на полу посреди разгромленной гостиной. Рядом тихо поскуливал Тай.

Она пустила в дом незнакомую женщину, поверила ей на слово, доверила своего ребенка. Она не знает про бабу Тоню ничего: ни ее полного имени, ни адреса. Она знает лишь, что она бабушка Антона.

Стоп! Антон!

Надо обязательно, вот прямо сейчас, узнать, правду ли сказала Дина. Уже поздно, почти полночь, но ничего…

Через пятнадцать минут Маша точно знала, что баба Тоня лгала. Антон погиб год назад. Почему она лгала?

Маша сжала виски руками, закружилась по комнате. Надо что-то делать. Если вот просто так сидеть и ждать, можно сойти с ума.

Лика просила, чтобы она не звонила в полицию. Почему? Может, Лике известно что-то такое, что неизвестно ей?

Маша набрала номер подруги — аппарат абонента выключен…

Ее ребенка похитили, возможно, это сделала женщина, которую она привыкла считать членом семьи, а она не знает, как поступить… Так дико, так нереально происходящее. Что она может предпринять, чтобы вернуть своего мальчика? Кто еще, кроме полиции, занимается поисками пропавших людей профессионально?

Частный детектив.

Если нельзя звонить в полицию, надо нанять детектива. Только где его найти в первом часу ночи? Как не потерять эти важные, утекающие как вода сквозь пальцы минуты! Все конторы и агентства закрыты. А она не может ждать до утра. И Ванька не может ждать…

Решение пришло неожиданно.

Маша набрала номер Аннушки. За последний месяц они сошлись довольно близко, их совместные посиделки в кафе стали традицией…

— Алло, — послышался в трубке бодрый голос Аннушки.

— Аня, это Маша.

— Да, Маш, я узнала. Что-то случилось? Что у тебя с голосом?

— Случилось. — Чтобы не заплакать, она до крови прикусила губу. — Ванька пропал. Я думаю, его похитили. Аня, мне нужна твоя помощь! Даже не твоя, а Степана. Ты говорила, у него много знакомых в полиции. Может, он сведет меня с кем-нибудь, кто сможет мне помочь? Неофициально, частным порядком… У меня есть деньги. Если будет нужно, я продам квартиру. Пожалуйста, позови Степана!

— Маш, а Степана нет. — В голосе Аннушки слышалась растерянность. — Он повез Серебряного в Ярославль на какую-то ярмарку. Все руководство компании сейчас там.

Вот и все. Степан — в Ярославле. Лика отключила телефон. Маша аккуратно положила трубку на рычаг…

Утром она пойдет в полицию. Она просто не сможет дождаться вечера. Только вот как дожить до утра?..

Время, казалось, остановилось. Маша бесцельно бродила по квартире, перебирала Ванькины игрушки, каждые пять минут смотрела в окно. Несколько раз, когда оставаться в четырех стенах не было больше сил, выходила с Таем на улицу, не надолго, минут на десять, — боялась, что во время ее отсутствия кто-нибудь может позвонить. Кто-нибудь, кто знает, где ее мальчик…

* * *

В дверь позвонили в пять утра. Звонок был настойчивый, нетерпеливый. Маша открыла дверь, не спрашивая, кто там, не глядя в глазок.

На пороге стоял Серебряный. У него было уставшее, осунувшееся лицо. От него пахло табачным дымом, наверное, только что докурил сигарету.

— Можно мне войти?

— Да, — сказала она, придерживая Тая за ошейник.

Серебряный переступил порог, аккуратно прикрыл за собой дверь.

— Будет лучше, если ты уберешь пса, — сказал устало.

— Да. — Маша погладила Тайсона по голове. — Спокойно, мальчик, это свой.

Тай окинул гостя полным сомнения взглядом и с явной неохотой позволил Маше увести себя в спальню.

— Почему ты не позвонила мне? — спросил Серебряный. — Почему я все узнаю последним?

— Вы можете мне помочь? — Она подошла к нему вплотную, с надеждой заглянула в глаза. — Вы поможете мне найти сына?

— Как ты думаешь, почему я здесь? Почему я вернулся с полдороги? Почему приперся к тебе в шестом часу утра?

Впервые за эту бесконечную ночь Маша почувствовала, нет, не облегчение, но хотя бы тень облегчения. Серебряный приехал, чтобы ей помочь. У него совсем другие возможности, несравнимые с ее собственными.

— Откуда вы узнали?

— Степан рассказал. Мы были в пути, когда ему позвонила Аннушка. Когда пропал твой сын?

— Я не знаю точно. Вчера вечером я пришла с работы домой, а их нет…

— Кого их?

— Ваньки и бабы Тони.

— Кто такая эта баба Тоня? Твоя родственница? — Серебряный тяжело опустился на диван.

— Нет, она… я не знаю, кто она такая… — Нужно было как-то объяснить, найти правильные слова, чтобы он не смотрел на нее таким недоуменным взглядом, но как рассказать про бабу Тоню, не рассказав о своем прошлом, об Антоне? — Это очень долгая история, — прошептала она.

Серебряный посмотрел на часы.

— У тебя есть двадцать минут. Рассказывай.

Она хотела спросить, что случится через двадцать минут, но побоялась.

— Маша, это не праздное любопытство, — сказал Серебряный нетерпеливо. — Рассказывай все с самого начала. Все, что знаешь про эту женщину. И не стой ты, черт побери, столбом. Сядь, — он похлопал ладонью по дивану. — Садись!

Она послушно села, сцепила пальцы в замок.

— Когда я еще училась в институте, я встречалась с молодым человеком.

— Как его звали?

— Антон. Антон Погорелов. Мы жили вместе, а потом я забеременела и… в общем, он ушел.