Забери меня - Маргарита Дюжева Страница 56

— Так будет лучше.

— Кому? — мать смотрит на меня в упор. Взгляд жесткий, пробивает до самых пяток.

— Всем!

— Ничего подобного. Ему, — кивает на мой живот, — точно от этого лучше не станет.

И тебе лучше не станет. Ты знаешь, сколько девчонок молодых по глупости аборты делают, а потом воют по ночам от содеянного? А сколько из них потом забеременеть не могут? Знаешь?

— А, по-твоему, лучше в двадцать лет стать матерью одиночкой? — голос срывается на крик, — и растить ребенка без мужика?

— Не надо мерить все в этой жизни наличием или отсутствием мужика! Если бы я так делала, то сначала бы Алиску смыла в унитаз, а потом и тебя!

Да, мама никогда не была замужем. Они с отцом сходились, расходились и в итоге разбежались окончательно.

— Это совсем другое.

— Нет. Не другое.

— Мама! Я еще учусь. Третий курс всего! — я на грани.

— Хочешь сказать, что еще маленькая, чтобы иметь своих детей? Что еще не нагулялась? Так, об этом надо было раньше думать. До того, как рогатку начала раздвигать, не заботясь о последствиях. Все, Лерочка, детство закончилось. Пора становиться взрослой и отвечать за свои поступки.

— Да не хочу я! Не хочу! — срываюсь истерику, — и не буду! У меня вся жизнь впереди. Зачем мне все это?

Сейчас сдохну. Мне так больно, что сердце едва бьется.

— А никто тебя жизни лишать и не собирается. Это не конец света.

— У меня институт!

— Возьмешь академ, — спокойно отвечает она, — родишь, потом вернешься и доучишься. Или перейдешь на заочный.

Я как представлю, что все в универе узнают о том, как закончился мой роман — разрывом и одиноким материнством — так хочется сдохнуть еще сильнее. Это позор на всю жизнь. Все будут обсуждать, тыкать в меня пальцами, злорадствовать. Будут говорить: вот Лерка выпендривалась, хвасталась мужиком, а теперь осталась у разбитого корыта.

— И кавалера твоего надо подключать. Раз заделал — пусть тоже отдувается.

Вот тут меня накрывает по полной. Я вою в голос и сползаю по стенке на пол.

Какое подключить? О чем она вообще?!

— Лер, не ты первая. Не ты последняя… Что так убиваться?

— Мам, да у нее мужик богатый был. На шикарной тачке. С часами дороже, чем наша квартира!

— Почему я об этом не знаю?

Я продолжаю реветь, так что Алиска отдувается за двоих:

— Это был ее секрет, и я не могла его выдать. Извини.

— Ну что, я могу сказать, девочки. Молодцы. Досекретничались.

Сестра виновато втягивает голову в плечи. Мама тяжело вздыхает, смотрит куда-то в стену и качает головой.

— Насколько богатый?

— О-о-чень, — рыдаю я.

— Мажорчик или взрослый?

— Взрослый, — Алиса отвечает за меня.

Снова тишина и мои рыдания.

Мама опускается рядом со мной на пол и задумчиво трет бровь перед тем, как задать следующий вопрос:

— По идее сообщить ему надо. Имеет право знать, как никак принимал участие, но… Скажи мне прежде одну вещь… Ты доверяешь этому мужчине?

Доверяю ли я Демиду? Человеку, который так легко и хладнокровно выкинул меня, словно бесполезный хлам?

Хороший вопрос.

Икаю от слез и кое-как жму плечами.

— Лер, я ж не просто так спрашиваю. Дело серьезное. Мужчина с деньгами, со статусом и связями — это не сосед Колька из второго подъезда. У них свой мир и свои правила. И вариантов не так много. Кому-то насрать сколько его отпрысков бегает по свету. Кто-то будет готов помогать материально, но не принимать участия в воспитании. Кому-то дети на стороне не нужны категорически, и они будут принуждать к аборту. Я не отрицаю, возможно, где-то бродит благородный экземпляр, готовый растить и воспитывать на правах отца, но есть и такие, кто заставит родить, а потом заберет ребенка, используя для этого те самые деньги и связи.

С каждым ее словом я сжимаюсь все больше и больше.

— Как по-твоему, что сделает именно он?

— Не знаю.

— А ты подумай, хорошенько.

Беспомощно качаю головой. Я действительно не знаю.

— Может, он в тебя влюблен и захочет жениться? — спрашивает без особой надежды.

— У него есть невеста. Из его круга.

Мама тяжело вздыхает:

— Ох, девочка, и влезла ты. Если невеста маячит, то плохо дело. Состоятельных мужиков так просто не отпускают в лапы конкуренток. За них насмерть грызут.

Она замолкает на мгновение, а потом горько добавляет:

— Боюсь, нам не по силам такое противостояние.

Мне изначально был не по силам Барханов. Как жалко, что я это не поняла сразу.

Снова начинаю рыдать.

— Ну тихо, тихо, — мама притягивает к своей груди, гладит по волосам, — справимся, Лер. Родим, воспитаем. На ноги поднимем. Не мы первые, не мы последние.

От ее поддержки плотину внутри меня окончательно прорывает. То, что я пыталась спрятать глубоко внутри, под ворохом глупого и бесполезного, пробивается наружу. Мне страшно, до одури. Я по-прежнему считаю, что жизнь загублена, но рыдаю от облегчения. Потому что не хочу идти ни в какую больницу.

— Мне так стыдно, — едва хватает сил на эти слова, — люди будут говорить…

— Посмотри на меня, — мама берет мое зареванное лицо в ладони, вынуждая поднять взгляд, — запомни. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Не стесняйся и не стыдись своих детей. Они — лучшее, что может случится в жизни. Все остальные — друзья, подруги, посторонние и мимопроходящие могут идти дальше. Если эти люди не поддерживают тебя, то им не место в твоей жизни.

Я не представляю, как буду ходить с животом по городу, а потом с коляской. Мне придется прятаться, терпеть чужие осуждающие взгляды. Мама будто читает мои мысли:

— Если стесняешься, то можем поступить так. Не дожидайся первого сентября, переводись на заочный. Прямо сейчас, летом. И отправляйся к моей сестре, в соседний город. У нее там квартира пустует, и она с радостью тебя примет. Родишь — вернешься.

— И что дальше? Народ все так же будет косо смотреть. Ничего не изменится.

— Изменится, — она ласково гладит меня по щеке, — вот здесь.

Мягко стучит пальцем по моему виску.

— И вот здесь, — указывает на грудь, — ты сейчас напугана. Но потом все встанет на свои места. Вот увидишь. Пока носишь — мы будем приезжать к тебе на выходные, а когда родишь — я возьму большой отпуск и все свои не отгулянные дни за все годы.

Помогу. А дальше… дальше уже будем смотреть по ситуации. И насчет института, и насчет переезда, и насчет отца ребенка. Согласна?