Побег Надежды Кораблевой - Татьяна Луковская Страница 56

- Но ведь вы сами сказали, что меня ищут. Это важно!

- Он еще не отошел от третьей по счету операции, так плохо засыпает, у него такие боли, я не стану его будить даже ради Кирилла! – женщина всхлипнула.

- Операции? Витя болен?

- Девушка, вы на какой луне находитесь?! – наверное женщина вышла в другую комнату, потому что ее голос стал громче и резче. – Витю взорвали в машине Кирилла. Кирилл поехал в Тамбов опознавать вас в морге, Витя должен был забрать его машину со стоянки аэропорта. Он повернул ключ, и она взорвалась, – женщина зарыдала. – Три операции, ноги как конструктор по кускам собирают, пересадку кожи делали. Если Кирилла посадят, кто будет оплачивать лечение? Надя, миленькая, приезжайте немедленно. Я прошу вас!

- Я приеду, – снова пообещала Надя.

Морг, взрыв… Кирилл ездил, опознавать тело. Да что же там происходит?!!

Утром, сильно извиняясь перед бабой Варей, Надя засобиралась в дорогу. Объяснить старушке толком, что происходит, она не смогла. Сказала только, что одному человеку очень нужна ее помощь, и поэтому ей надо ехать немедленно.

- Сонькин папашка куда-то влип? – проницательности деревенских можно позавидовать.

- Д-да.

- Ну, беги – спасай, отец все-таки, – согласно закивала бабуля. 

Получив добро, Надя выбежала в темноту зимнего утра. Она уже пролетела две улицы, когда в кармане снова завибрировал телефон: «Виктор».

- Алло?

- Надя, – услышала она слабый, словно со дна колодца голос.

- Витя, как твое здоровье?

- Надя, не приезжай. Слышишь?

- Почему, там же Кирилла арестовали. Мне надо ехать.

- Надь, это ловушка. Тебя выманивают, ты не дойдешь до следователя. Тебя убьют, а через какое-то время где-нибудь в лесу найдут сильно обгорелый труп и по ДНК определят, что это ты. Кирилл сядет за убийство, а ваша дочь останется сиротой. Сиди тихо, не приезжай. Поняла? – от волнения голос Терентьева окреп.

- Но его же посадят, – беспомощно выдохнула Надя.

- Улики только косвенные, у них ничего на него нет. Я что-нибудь придумаю, чуть позже. Не приезжай, и не звони больше никому.

- Витя, это все Чижикова?

- Зябликова.

- Да, Зябликова?

- Я сейчас немного не в форме, но я выясню все, чуть позже. Обещай, что не приедешь.

- Я подумаю, – упрямо произнесла Надя.

За разговором она вышла к площади, где еще вчера кипел праздник, и теперь растерянно стояла возле праздничного столба. И куда теперь?

«Что же делать? – Надя, заложив руки в карманы, сделала кружок вокруг поселковой площади. – Как поступить? А что они мне могут сделать среди бела дня посреди города? Если попытаются затащить в машину, начну бурно сопротивляться и кричать. Народ должен заметить. Хотя если они будут, к примеру, в одежде врачей и начнут заталкивать меня в скорую помощь, то все решат, что я двинулась, еще и помогать сердобольно кинутся… Или они переоденутся в форму полицейских, подойдут проверить документы: неподчинение власти и прочее. Да куча способов, как незаметно убрать человека даже в людном месте». Стало не просто страшно, а жутко. Появилось навязчивое чувство, что за ней уже кто-то наблюдает. Надя несколько раз нервно оглянулась. Никого. «Надо послушаться Виктора, и Кирилл Ангелине говорил то же самое. Пойду домой. Витя поправится, он организует мою «доставку». Кирилл немного потерпит».

Она развернулась и побрела назад. В голову начали лезть оборотни в пагонах, избивающие беззащитного Медного, чтобы вытрясти из него припрятанные миллионы. «Кирилл упрямый, а если его там покалечат? Да у него и нет уже того, что вытрясти можно. Или среди охраны есть сообщники тех? А если он и вправду не в себе и ему требуется срочная медицинская помощь? Что же делать? Рискнуть?» Надя снова развернулась и пошла к остановке. «А Соня?» – перед ней встали большие детские глазенки. Надя почувствовала, что находится на грани истерики.

Восемь тридцать, через пятнадцать минут должен приехать автобус. К остановке начали подтягиваться люди. Надо уже на что-то решиться! «Антон! – подпрыгнула Надя. – Он же мент. Пойду и попрошу, чтобы он довез меня до самого порога следственного комитета. Да им и в голову не сможет прийти, что я на «бобике» полицейском подкачу. А где сейчас Антон? Вчера дежурил, может сегодня дома? А где его дом? А какая у него фамилия? Не помню».

Надя вытащила из сумочки телефон и набрала бабу Варю.

- Надюш, чего забыла?

- Ба, а ты не знаешь, где Антон живет, ну который в полиции работает?

- Наденька, ты через его дядьку хочешь чего про своего узнать?

- Ну… да.

- Охо-хо-хо-хо, – почти простонала бабуля. – Неужто так все плохо?

- Да, – почти шепотом выдохнула Надя.

- Я его бабку сейчас наберу, он возле площади живет, сам к тебе выйдет.

- Надь, у нас не такси, – Антон насуплено рассматривал носки своих ботинок. – Как я начальству объясню, что на служебной машине пятьсот километров за день намотал? Выпрут, и дядь Леня не поможет.

Он прибежал очень быстро, заспанный и немного помятый, в накинутой прямо на майку куртке. Наде было и неловко, и стыдно просить его, но она, заливаясь краской, все же попросила… подвезти ее на служебной машине к дверям следственного комитета соседней области. Жутко наглая просьба.

- Мне очень надо, – Надя умоляюще посмотрела в зеленые глаза, затаив дыхание.

- Давай я деда попрошу, он тебя на копейке отвезет. Надь, зачем тебе туда и так срочно?

- Отца Сони арестовали, – бросила она с вызовом.

- Ты-то чем ему поможешь? – болезненно сморщился Антон, Надя поняла, что сделала ему больно.

- Его обвиняют в моем убийстве. Как видишь, я пока жива.

- Надь, а зачем его спасать на полицейском уазике, эффектней?

Она все прочитала на лице Антона: «Я тебе признался в чувствах и теперь, зная мою слабость, ты меня используешь, чтобы спасти своего хахаля». Парень был раздражен, она видела, как нервно ходят его ноздри, выталкивая воздух.

- Извини, я не подумала, ты прав, забудь. Извини. Дурацкая идея была. Прости, – продолжая уже невнятно извиняться, Надя, не оглядываясь, побежала к остановке.

Автобус показал ей свой белоснежный зад. Громко вскрикнув, она кинулась за ним, размахивая рукой и пытаясь привлечь внимание, но водитель нажал на газ. Надя осталась стоять посередине дороги. Слезы застилали глаза. Следующий транспорт через три часа!

Ничего не видя, девушка села на мерзлую скамейку остановки. «Сейчас проревусь и вызову такси». Надо выплакаться, вылить скопившееся отчаянье. Без этого нельзя продолжать борьбу. Вокруг огромный враждебный мир, безжалостный в своем равнодушии, а посерединке маленьким серым воробышком сидит она, потерянная Надежда.