Любовница группенфюрера - Элли Мидвуд Страница 56

— И деньги выглядят, как настоящие? — Ингрид спросила меня в который раз.

— Лучшие швейцарские банкиры не смогли отличить их от настоящих банкнот даже после тщательнейшей проверки.

Рудольф и Генрих занимались составлением докладов в кабинете Рудольфа, поэтому в гостиной мы с Ингрид остались одни. Мы едва ли скрывали обоюдную неприязнь, которую испытывали друг к другу, а потому я не могла дождаться, чтобы Генрих вернулся и сидел рядом, пока она вела свой допрос.

— Кто их изготавливает?

— Не знаю. Лучше специалисты в своём деле, как сказал доктор Кальтенбруннер.

— Думаешь, сможешь узнать их имена и где именно они делают деньги?

Я чуть не рассмеялась в ответ.

— Сильно сомневаюсь, что если я просто так возьму и спрошу герра обергруппенфюрера, он даст мне ответ.

— Нет конечно, я совсем не это имела в виду.

Ингрид отпила чай из своей чашки, не отрывая от меня пристального взгляда.

— Аннализа, ты понимаешь, что могла бы вытянуть из него любую информацию, если бы только захотела?

— К чему ведёшь? — Я слегка сощурила на неё глаза.

— Давай не будем ходить вокруг да около. Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю.

— То есть ты открыто предлагаешь мне стать его любовницей?

— Да. — Она и бровью не повела, давая свой прямолинейный ответ.

Я ушам поверить не могла.

— Мой муж сидит в соседней комнате, а ты мне такое в лицо говоришь?

— Это война, Аннализа. Цель оправдывает средства.

— Ничего она не оправдывает! Не знаю, как вы там у себя дома это делаете, но здесь другая страна, где у людей есть моральные принципы.

— Это их высокие моральные принципы заставили твоих людей хладнокровно уничтожить уже два с половиной миллиона еврейского населения Европы? Солдат, убитых на войне, я и не упоминаю.

— Это не немецкий народ это сделал, а нацисты. Две совершенно разные вещи.

— Позволь напомнить, что это именно немецкий народ избрал нацистское правительство.

— У них не было выбора! Время было совсем другое, людям было нечего есть! Тебя здесь тогда не было, а поэтому ты никогда не сможешь понять, что и почему здесь произошло. Моему отцу, еврею, пришлось вступить в партию, которую он ненавидел! Ты не немка, Ингрид, ты не росла здесь в те годы, ты никогда нас не поймёшь. Ты нас только судишь, и поверь мне, мы знаем, что совершили ошибку, доверив страну не тем людям, и теперь за неё расплачиваемся. Но как мы могли знать, что что-то подобное могло случиться?

— Мне искренне жаль тебя и твоих людей, Аннализа, правда. И если тебе их также жаль, ты сделаешь всё возможное, чтобы побыстрее закончить эту кровопролитную войну. Сейчас министр Фрик бросает все силы на то, чтобы привезти как можно больше иностранных работников из оккупированных территорий в Германию, потому что всех немецких давно отправили на фронт. Потери Вермахта становятся всё более ощутимыми день ото дня. Красная Армия уже начала отвоёвывать назад свои земли. Скоро мы сможем открыть второй, западный фронт, и тогда для Германии всё будет кончено. Чем быстрее мы это сделаем, тем меньше людей, твоих немецких людей, погибнет. Мы, конечно, можем вести сколько угодно политических полемик, но нас с тобой это ни к чему не приведёт. Ты и так знаешь мою позицию в данном вопросе, так что решай сама, на что ты готова пойти для спасения своего же народа. Что бы ты не выбрала, тебе с этим жить, не мне.

— Вот именно, Ингрид. Вот именно.