Покоренная любовью - Сюзанна Энок Страница 56

– Он действительно упал?

Леди Маргарет Пенуайд хихикнула и прикрыла рукой рот.

– О нет! Миссис Грейди остановила это падение.

Элоиза, сидевшая рядом с Мэдди, улыбнулась ей и коротко пожала руку. Жест был определенно успокаивающим, но из-за этого еще один кусочек печенья упал на пол – на ногу Мэдди.

– Нет. Она этого не сделала.

– Полагаю, это была не ее вина, так как, отпустив подпругу, она не могла уйти с дороги. Но все закончилось тем, что она стояла посреди Гайд-парка, а Фрэнсис Хеннинг обеими руками держался за ее грудь.

Остальная часть ленча прошла в подобном ключе: рассказывали нескромные истории об общих знакомых, и все над ними смеялись. Мэдди эти сплетни мало забавляли. Однако пять лет назад она ничем не отличалась от Элоизы и ее друзей. Тогда она была такой же глупой.

– Мисс Уиллитс?

Удивленная, она подняла голову, когда темноволосая леди присела рядом с ней. Она с трудом вспомнила Беатрис Денсен, обладавшую, по крайней мере пять лет назад, репутацией устроительницы элегантных салонных вечеров.

– Мисс Денсен, – ответила она.

– Извините меня, моя дорогая. – Элоиза поднялась. – Мне нужно заняться десертом.

– Конечно.

– Мисс Уиллитс, если вы извините мою откровенность, я всегда думала, что общество слишком жестоко отнеслось к вам, – сказала Беатрис, беря Мэдди за руку.

Эта короткая близость заставила Мэдди почувствовать неловкость, но она улыбнулась. Хоть кто-то заговорил с ней, вместо того чтобы просто глазеть или, что еще хуже, наблюдать за ней краем глаза.

– Спасибо.

– Мы с моим братом Гейлордом устраиваем сегодня тихую вечеринку. Могу я уговорить вас присоединиться к нам? Гейлорд великолепно играет в вист.

Мэдди улыбнулась. Куин наверняка не одобрит ее выбор, потому что это не было частью его старательно разработанного плана.

– С удовольствием, – ответила Мэдди.

Беатрис улыбнулась ей.

– Тогда я заеду за вами сама, в семь часов.

– Благодарю.

В половине третьего карета Уэрфилдов загрохотала по короткой подъездной дорожке Стоуксли, чтобы отвезти ее обратно в Бэнкрофт-Хаус. Мэдди с отвращением смотрела на красно-желтый гербовый щит. Чтобы восстановить ее репутацию, Куин определенно шел странным путем.

Она слышала высказывания гостей, пока Элоизы не было поблизости, по поводу того, почему маркиз остановился у родителей, вместо того чтобы жить в своем великолепном Уайтинг-Хаусе. И затем услышала собственное имя как возможную причину этого.

И все же она решила, садясь в экипаж Куина, что, по крайней мере, хорошо уже то, что с ней они были любезны и милы. Она не ожидала даже этой любезности. Мэдди уронила всего несколько крошек, которые сумела спрятать в юбках, а ее уже пригласили на обед. В общем, она считала, что одержала своего рода победу.

Однако, когда экипаж свернул на подъездную дорожку Бэнкрофт-Хауса, ей пришлось изменить свое мнение. Там у дверей уже стоял экипаж Чарлза Данфри. По ее телу пробежала дрожь. Завтрак оказался самой легкой частью этого дня.

– Мисс Уиллитс, к вам посетитель, – сообщил ей дворецкий.

– Да, спасибо, Бикс, – сказала Мэдди, но пальцы ее дрожали, когда она снимала шляпку и шаль.

Дворецкий кивнул.

– Он в гостиной. – Бикс заколебался. – Удачи вам, мисс Мэдди.

Она с удивлением посмотрела на него.

– Спасибо.

Она медленно, с сильно бьющимся сердцем поднялась по лестнице, с каждым шагом пытаясь убедить себя, что что бы ни сказал или ни подумал о ней Чарлз, это ничего не значит. Он разорвал их помолвку, и она устроила для себя жизнь, независимую от него и ее родителей.

На самом верху она остановилась. Куин стоял в дверях библиотеки с открытой книгой в руках. Он взглянул на нее, зелень глаз блеснула сквозь длинные черные ресницы, затем он вернулся к чтению.

– Как прошел завтрак? – спросил он, глядя в книгу, когда Мэдди проходила мимо.

– Никто не обзывал меня, – ответила она.

– Кто-нибудь разговаривал с вами?

– Вас это не касается.

– Думаю, касается, – с жаром заявил он, поднимая голову, чтобы снова взглянуть на нее.

– Тогда вы ошибаетесь.

Прежде чем он успел ответить, Мэдди открыла дверь гостиной и вошла в комнату.

Как только она появилась, Чарлз встал. Он чувствовал себя столь же неловко, как и она, что придало ей мужества.

– Мистер Данфри, – сказала она как можно спокойнее. – Добрый день.

– Стоит ли нам начинать с таких формальностей? – спросил он. – Пожалуйста, называйте меня Чарлзом.

Она кивнула:

– Хорошо… Чарлз. Позвонить, чтобы подали чай?

Он не сводил с нее глаз, затем, видимо, встряхнул себя и сделал знак, чтобы она села.

– Да, пожалуйста.

Они оба сидели молча, когда слуга вошел с чайным подносом и затем снова исчез за открытой дверью. Мэдди всем сердцем надеялась, что Куин не стоит в дверях библиотеки, откуда мог бы отчетливо все слышать. Но даже если бы это было так, Мэдди не осмелилась закрыть дверь. Здесь ей особенно нужно было вести себя должным образом. Хотя она решила, что извинения Чарлза будут бессмысленными и ненужными, она хотела доказать ему, что он был не прав относительно ее.

– Не могу не сказать вам, что вы необычайно похорошели, – сказал Чарлз среди установившейся тишины. – И прежде вы были розой среди шипов.

– Благодарю. Не думаю, что вы изменились.

Он фыркнул:

– Вы очень любезны, дорогая.

Часы на камине мягко пробили час, пока Мэдди потягивала свой слишком горячий чай и отчаянно пыталась придумать, что сказать.

– Я слышала, вы женились? – наконец отважилась она спросить.

– Да, на Патриции Джайлс. Она была на несколько лет старше вас. Из хорошей семьи.

– Я огорчилась, узнав о ее кончине.

Чарлз кивнул:

– Благодарю. У вас доброе сердце, Мэдди. Не знаю, был бы я так же великодушен, если бы мы поменялись местами. – Он на мгновение склонил свою темноволосую голову. – Мэдди, я порвал со Спенсером в ночь, когда… я… видел вас вдвоем. Он…

– Чарлз, я…

– Нет, пожалуйста, – перебил он ее. – Позвольте мне сказать. Он написал мне несколько месяцев назад и признался, что был пьян, и его внимание к вам не поощрялось.

Мэдди внимательно смотрела на него, и тысяча мыслей пробегали в ее голове.

– Итак, вы знаете правду.

– Да. Думаю, я осознал это много лет назад. Увидев вас вдвоем, я испытал боль и ревность. Я хотел быть единственным мужчиной, целовавшим вас.