В плену теней - Мари Кирэйли Страница 55

Стены и потолок жилья Селесты были выкрашены блестящей серой краской. Попадавшие на них с улицы лучи фар проезжающих мимо автомобилей создавали иллюзию прозрачности, словно они были лишь вуалью, отделявшей реальный мир от потусторонних пределов. На одной стене висели примитивные африканские маски с разинутыми ртами и зияющими пустотой глазницами. В углу Хейли заметила композицию, вырезанную на раздвоенной крученой ветви дерева. Одни ее участки были раскрашены в разные цвета, другие – позолочены и инкрустированы цветными камешками и косточками.

С улицы, однако, ничего этого не было видно: окна в доме Селесты были плотно занавешены темными бархатными шторами.

Рядом с несколькими разноцветными свечами и курительницей благовоний, стоявшими на бронзовом кофейном столике, Хейли, однако, не заметила никакого алтаря.

– Я ожидала, что ваш дом будет больше похож на магазин, – призналась она.

– Обшарпанный, забитый вещами, пыльный, – смеясь, подхватила Селеста. – Слишком многие практикующие жрецы вуду изучают ритуалы методом проб и ошибок. Если тот или иной фетиш, та или иная молитва дают слабый результат, они прибавляют к ним что-то еще и еще, пока не достигнут желаемого действия. Алтарь у них становится зеркальным отражением души – мятущейся и незрячей, – отсюда обилие фетишей. Гораздо лучше сначала досконально изучить все, что возможно, и затем совершенствовать свои знания, добиваясь наибольшей эффективности. В этой комнате каждый предмет имеет свое особое предназначение. Садитесь и отдыхайте, а я приготовлю чай.

Но Хейли не могла оставаться одна. Она поплелась за Селестой на кухню и уселась там за полированный стол тикового дерева.

– Если это такой же чай, как тот, что я у вас купила, я не смогу сейчас его пить. – Она объяснила, что этот чай вызывает у нее чудовищные приступы мигрени, и с удовлетворением увидела, что Селеста изменила состав смеси для заварки.

– У вас болит голова? Я могу вам помочь. Посидите спокойно и подождите.

– Если я не буду все время говорить, то усну, – возразила Хейли. – Почему вы испугались человека, которого увидели на лестнице у Луи?

Селеста добавила в чайник еще какую-то траву.

– Не испугалась, а насторожилась. Это правда.

– А кто он?

– Оба Вэн, бокор.

– То есть священник?

Селеста перегнулась через стойку:

– Если сатану можно назвать ангелом, то Оба Вэн – священник. Вы когда-нибудь слышали о гаитянских культах колдунов – Серых Свиньях и Красной секте?

– Нет. Они делают жертвоприношения?

– Многие вудуистские ритуалы включают жертвоприношения животных, чаще всего таких, мясо которых употребляют в пищу, – голубей, кур, коз, даже быков в тех случаях, когда проситель пребывает в крайнем отчаянии. В конце концов, если не принести жертву, откуда лоа узнает, что намерения просителя серьезны? Но вот о Серых Свиньях говорят, что они едят мясо мертвецов, а члены Красной секты делают человеческие жертвоприношения.

– Но как это возможно?

– Это возможно потому, что на Гаити никто не смеет их тронуть – отчасти потому, что никому точно не известно, кто входит в секту, но также и потому, что многие верят, будто принесение в жертву человека – а это самая страшная жертва – дает огромную силу. Этой секты так боятся, что даже ее название редко произносят вслух.

– И этот человек – член секты?

– Говорят, он один из главных жрецов.

– А вы в это верите? Верите ли вы, что эта секта вообще существует?

– Я могу сказать лишь одно: этот человек не делает ничего, чтобы опровергнуть слухи, которые наносят большой ущерб нашей религии. И это я считаю чудовищным!

– Я видела его в одном из своих снов. Он приходил к Линне на вечеринку.

– Зачем?

– Не помню.

– Постарайтесь вспомнить.

– У меня украли все мои записи. Осталось лишь то, что я переписала на дискеты.

– Это может оказаться очень важным, – с нажимом сказала Селеста.

– Вы верите, что убийство человека может дать убийце большую силу? – спросила Хейли.

Селеста решительно покачала головой.

– Во всяком случае, духи, которым я поклоняюсь, в этом помочь не могут, – сказала она с отвращением.

Когда чай был готов, жрица взяла чайник, две чашки и повела Хейли во дворик позади дома. Высокий деревянный забор защищал дворик от ветра, а увитая виноградом решетка над головой представляла собой живую крышу. В углу, огороженном сеткой, черно-белые голуби тихо заворковали при виде хозяйки.

– Ложитесь, – сказала Селеста. – Мне нужно приготовить алтарь. А потом я через вас поговорю с Линной.

Хейли послушно вытянулась в шезлонге, потягивая чай.

Селеста повернула выключатель, расположенный на стене за дверью, ведущей в дом, и над их головами зажглись маленькие яркие лампочки, словно звезды на небе. В их тусклом свете Хейли увидела возвышающееся до самой виноградной крыши резное деревянное распятие. Рот Христа был искажен в предсмертной агонии; казалось, Иисус готов из бездны мучений вознестись на небеса, а лампочки, будто ангелы, указывают Ему путь.

Иисус снисходит к тем, кто творит добро, и к тем, кто делает для этого все, что в их силах, подумала Хейли. Ей следовало приготовиться к испытанию – в том, что ее ждет испытание, она не сомневалась, – но она слишком устала. Отставив пустую чашку, Хейли прикрыла глаза и тут же погрузилась в глубокий сон.

Селеста пошла в дом, надела ярко-красный балахон и тюрбан, потом вернулась во дворик и поставила перед алтарным крестом ритуальную жертвенную чашу. Поскольку Хейли просила ее этого не делать, она не стала приносить в жертву животное, а лишь опустила в чашу ладони, сделала надрез на руке, окропила чашу собственной кровью и включила запись священных барабанов.