Лючия, Лючия - Адриана Триджиани Страница 55

Когда мы сходим с самолета в Нью-Йорке, Джон уже дожидается у выхода. В руках он держит дюжину алых роз, перевязанных белой атласной лентой. Как обычно, одет он безупречно. На нем бежевый холщовый костюм, белая рубашка в тоненькую голубую полоску и темно-синий галстук. Он такой же, как на фотографии, которую сотни раз я разглядывала в Италии. Но когда я вижу его наяву, такого красивого, мое сердце начинает бешено колотиться; у меня перехватывает дыхание. Я знаю, что настоящая леди не должна бегать, но мне наплевать. Я мчусь к выходу и падаю в его объятия. Прижимаюсь щекой к его шее и вдыхаю аромат его кожи. Как давно я не делала этого.

— Устроим свадьбу пятнадцатого ноября, — шепчет он.

— В ноябре! Нам же нужно разослать приглашения, договориться с музыкантами, составить меню и купить все продукты, а платье вообще не начато! Это безумие! — восклицаю я.

Вся моя семья в сборе, но они стоят кучкой поодаль, словно мох на старом утесе.

— Я больше не хочу ждать, — улыбаясь, говорит он.

— Я тоже!

— Мы все успеем организовать в срок, — с некоторым беспокойством заверяет мама.

Я довольно хорошо ее знаю, она думает, что слишком мало времени осталось, но с того разговора с отцом Абруцци она изо всех сил старается не перечить нашим с Джоном планам насчет свадьбы. Вместо препирательств она просто чмокает Джона в щеку. После того, как мама высказывается, братья спохватываются и подходят к Джону, чтобы пожать ему руку. Только папе, моему дорогому папочке, приходится приложить большое усилие, чтобы выдавить из себя улыбку. Он больше не скажет ни слова против Джона, потому что он дал слово отцу Абруцци, и к тому же, он не хочет потерять меня. Ну почему он никак не поймет, как я счастлива?

Роберто и Розмари едут в «паккарде» вместе со мной и Джоном и изрядным количеством нашего багажа, а родители, Орландо и Анджело едут следом на такси. Я рассказываю Джону о решении Эксодуса остаться в Италии, а Розмари рассказывает ему о нашем путешествии в Венецию. Когда все мы добираемся до Коммерческой улицы, Джон помогает братьям выгрузить багаж, существенно потяжелевший от купленных в Италии книг, подсвечников, кожаных сумочек и шелковой материи. Люстру и все украшения для нашего дома доставят по морю. У Джона какие-то дела, поэтому он целует меня в щеку и обещает, что вечером мы вместе где-нибудь пообедаем.

Прежде всего я забираюсь в душ. Стою под роскошной, бьющей сильным напором струей горячей воды целых пятнадцать минут, наслаждаясь каждой секундой. Целый месяц мне пришлось мыться в убогом корытце с еле теплой водой. Я выхожу из душа и надеваю халат. Потом иду в коридор, где Ро протягивает мне стакан лимонада.

— Не стоило этого делать, — говорю я.

— Почему, черт возьми! Я не видела кубиков льда тридцать один день! И мне хотелось показать тебе, что на самом деле они существуют.

Она чокается со мной и спускается вниз по лестнице, давая мне возможность одеться к ужину.

Я захватываю свитер и иду к двери, чтобы встретиться с Джоном. По вечерам в Нью-Йорке еще довольно тепло, но по сравнению с Венецией вечера здесь мне кажутся прохладными. Джон заказал столик в «Везувио».

— Ты думал обо мне? — спрашиваю я, когда мы садимся за столик в нашей кабинке (отделенный перегородками уголок в ресторане).

— Каждую секунду. А ты?

— Каждые полсекунды, — наклоняюсь я через столик, чтобы поцеловать его.

— Я до смерти боялся, что ты повстречаешь какого-нибудь итальянского графа или герцога или как они там таких называют и решишь остаться навсегда.

— Если бы даже они выстроили всех итальянских холостяков в линию от самой вершины Альп до каблуков на моих туфлях, я бы ни на секунду не соблазнилась. У меня уже есть самый лучший в мире жених. Зачем мне на них смотреть?

— Красивые девушки могут выбирать.

— Вот я и выбрала тебя.