Я тебе верю - Нелли Осипова Страница 55

Утром синьор Севино позвонил Алексею, сообщил, что в Шереметьево встречать Юлю поедет водитель от фирмы. Так как Алексей не знал его, то они стояли в общей толпе встречающих, каждый сам по себе, и только когда самолет сел и пассажиры стали выходить в общий зал, он увидел молодого человека, держащего высоко над головой табличку с надписью «ЮЛЯ». Алексей подошел к нему, представился.

– А, очень приятно, – обрадовался парень, – а то мне шеф велел встретить и отвезти Юлю домой, а адрес не дал, сказал, что не помнит, а в личном деле не записано. Хорошо, что вы тоже приехали.

– Так ведь Юля и сама знает свой адрес, – усмехнулся Алексей.

– Адрес это хорошо, а лучше когда в машине знающий человек, – я ведь тоже недавно в Москве, еще не очень хорошо ориентируюсь.

– Не волнуйтесь, пробьемся, – заверил Алексей и тут увидел Юлю, толкающую впереди себя коляску с двумя сумками. Он бросился к ней, а она, оставив коляску, обняла его за шею и, пока сзади не послышалось недовольное «Пропустите, нашли, где обниматься!», так и стояла, взметнув руки и пряча лицо в ворот его рубашки.

Шофер быстро подхватил коляску, выкатил на стоянку, где была припаркована машина, запихнул сумки в багажник и махнул им рукой. Юля с Алексеем уселись, машина тронулась сначала по Ленинградке, потом выехала загадочными окольными путями на Дмитровское шоссе, а они сидели молча, держась за руки и только время от времени подсказывали водителю направление движения.

Дома после объятий и поцелуев начался ритуал извлечения подарков.

– Та-ак… – задумчиво произнесла Антонина, – теперь мне понятно, почему у тебя не осталось денег на телефонные звонки.

– Мне так хотелось всех порадовать, всем угодить, – радостно сообщила Юля, извлекая мужскую рубашку и разворачивая ее. – Не знаю, Алеша, угадала ли я с размером.

Алексей взял рубашку, взглянул на этикетку, с нарочитой торжественностью прочитал вслух:

– Нью-Йорк, Париж, Рим. Ого!

– А почему на наших рубашках не пишут: Малаховка, Тула, далее везде? – засмеялась Антонина. – Это выглядело бы не менее впечатляюще.

Потом вытащили еще кучу подарков, сувениров для дома, для шефа, для коллег.

– Шефу-то зачем? Он сам себе в Италии купит, что захочет, – недоумевал Алексей, но Антонина заметила, что Юля права – пусть он покупает себе на здоровье, а вот внимание со стороны сотрудника никогда не помешает.

– А здесь, – Юля указала на вторую сумку и смущенно сообщила, – все для маленького Нику и мамы. Я хочу послать им посылку, только не знаю, примут ли и какой должен быть вес.

Алексей вопросительно взглянул на мать и не очень уверенно заметил:

– Может, не стоит посылать, а сделаем вот что: – он вновь посмотрел на Антонину, та едва заметно кивнула, тогда он закончил фразу: – Мы приглашаем твою маму вместе с Нику к нам…

– Сюда?! – опешила Юля.

– А куда же еще, девочка? К нам, к тебе. Что тут удивительного? Должны же мы познакомиться с твоим сынишкой, с мамой. Знаешь, ей будет гораздо спокойнее, когда она сама увидит тебя здесь, убедится, что ты живешь в нормальных условиях, что с работой у тебя все в порядке.

– Но она знает, я ей подробно обо всем писала не раз и по телефону говорила.

– Одно дело письмо, другое – увидеть все своими глазами, – теперь уже без тени сомнений, уверенно заявил Алексей.

– Я… я даже не смею подумать, что наконец увижу моих дорогих… – со слезами на глазах проговорила Юля.

– Сегодня же звони, обо всем договорись, вышлем на билет деньги. Нечего тянуть, когда речь идет о такой радости, – заключила Антонина Ивановна, – а я пойду к себе, отдохну.

После звонка в Унгены Юля стала делиться с Алексеем своими впечатлениями от поездки. Конечно, Италия с ее потрясающими памятниками и музеями в такой короткой деловой поездке не могла открыться ей полностью, но ей удалось объехать несколько небольших городков, окружающих Турин и, разумеется, походить и объездить саму столицу Пьемонта.

Алексей внимательно слушал ее и в каждом ее маленьком рассказе открывал для себя – нет, не Италию, а Юлю, потому что все события преломлялись через ее восприятие, через ее видение и понимание. Ему нравилось, что она не столько описывала различные достопримечательности, как это делают обычно экскурсоводы, а делилась впечатлениями о таких на первый взгляд мелочах, как быт, уклад жизни, традиции гостеприимства, манера одеваться обычных итальянцев. Юлю потрясла информация о средней продолжительности жизни женщин в Италии.

– Представляешь, – говорила она, – там женщины живут в среднем семьдесят восемь лет! И, знаешь, это не просто следствие того, что там климат теплый, нет. Я обратила внимание, что для любого итальянца, будь то человек высокой культуры или простой крестьянин, житель города или крохотного местечка в горах, строгий режим питания – святое, ничем непоколебимое железное правило. Ему подчиняются абсолютно все структуры – школы, учреждения, магазины, рестораны. Что бы ни происходило вокруг, обед и ужин состоятся в урочный час при любых обстоятельствах. Однажды в Турине мы пошли с утра в парк…

– Я-то думал, что с утра вы вкалываете, – усмехнулся Алексей.

– Это было в субботу, – обиделась Юля.

– Ну, тогда можно.

– Я не всегда понимаю, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно.

– Шучу, Юлечка, сейчас шучу, – засмеялся Алексей.

– Так вот. В парке полным полно народу – старики, молодые, дети, подростки, парочки, кто с колясками, кто на велосипедах – гуляют, беседуют, спорят, играют в футбол. И вдруг все, как по команде, стали подниматься со своих скамеек, прощаться друг с другом и направились к выходу, сели в свои машины, припаркованные тут же, у ограды парка, и быстренько разъехались. Как говорится, словно ветром их всех сдуло. Я подумала, что-то случилось. На самом деле все просто: была половина первого, а в час у туринцев обед. В час закрываются почти все магазины, офисы, но открыты рестораны, пиццерии, кафе и множество различных баров, траторий. То же самое происходит и в час ужина. В промежутке между обедом и ужином может быть маленькая, совсем микроскопическая чашечка кофе, но никаких бутербродов, еды на ходу. Меня удивило, что этот ритуал или режим, не знаю, как правильнее назвать, возведен на уровень почти что национальной идеи. Вот и живут они долго, на радость себе и родным.

Юля еще много и долго рассказывала об итальянских фермерах, о том, как ведут они хозяйство всей семьей и передают из поколения в поколение свое дело. Ее позабавил рассказ одного фермера, ведущего большое молочное хозяйство, – он заметил, что коровы, которых доят под песню Барбары Стрейзанд «Любимая женщина», дают ежедневно на три литра молока больше обычного.

– Вот уж поистине нам не дано предугадать, как наша песня отзовется, – рассмеялся Алексей и потом заметил: – Ты просто умница, твоей наблюдательности, точности может позавидовать любой врач. Ты так все хорошо подметила и сделала абсолютно верный вывод. Пожалуй, в этом основа их долголетия, ну и в питании, наверное. Ой! – вдруг неожиданно громко воскликнул он.