Порочная игра - Кристина Уэллс Страница 55

— Прости, старина. Он — член правительства. Даже если бы я знал, то все равно не мог бы тебе сказать.

«В этом что-то есть», — подумал Вейн. Джардин немного помолчал и сказал:

— Шантаж, как правило, подпитывает один из двух источников: страсть или деньги. Если бы Бринсли Коул знал нечто такое, что могло скомпрометировать графа, то каким образом он получил эту информацию? Какова история их отношений? Каким образом Бринсли познакомился с леди Сарой? Каким образом ему удалось отхватить ее до того, как мамаша вывела ее в свет, на ярмарку невест? Вот вопросы, которые должны подвести тебя к истине.

Эти вопросы давно уже не давали Вейну покоя.

Давал ли ему Джардин конкретный намек или в своей обычной ненавязчивой манере прочищал Вейну мозги?

Как бы там ни было, роль графа Строи в деле убийства Бринсли надо прояснить. И Вейн сомневался, что ему понравится то, что он выяснит.

Вейн приехал домой уже ближе к полуночи. Сару он застал свернувшейся калачиком на шезлонге в библиотеке. Томик стихов валялся на полу. Очевидно, она уронила его, засыпая. На ней был шелковый халат, белый кружевной чепец и миниатюрные изящные туфельки. Она спала, положив под щеку ладошку.

Что-то в груди Вейна болезненно сжалось. Она выглядела такой… беззащитной. Невинной и доверчивой. Такой, какой, наверное, была, когда много лет назад выходила замуж за Бринсли.

Вейну невольно припомнились слова Джардина о том, что она бросилась его спасать. На сердце потеплело.

Поужинав с Джардином, Вейн заехал в «Крибс». Он не хотел возвращаться домой, там его ждала пустая постель.

В первую брачную ночь он понял, что Сара его боится, но в этом ли состояла суть проблемы? Потом, когда Сара пришла к нему за помощью, она уже не боялась. Она доверяла ему настолько, что поделилась самым наболевшим. Конечно, она отчаялась найти мальчика, но ведь она могла бы обратиться к своему отцу вместо того, чтобы просить помощи у нелюбимого мужа.

После той их первой ночи она не могла не понять, что он никогда не станет склонять ее к исполнению супружеского долга.

Она была напугана. Но, возможно ее пугал не Вейн. Возможно, ее пугала собственная страсть, сила той страсти, что сжигала их обоих. Он понимал ее страх, потому что в некоторые моменты той первой ночи он тоже испытывал страх перед силой их страсти.

И если это так… Надежда зашевелилась, кровь побежала быстрее.

Сара выглядела такой нежной, такой славной. Вейн смотрел на нее, чувствуя, как его пожирает плотский голод. Если она откажет ему сегодня, то лучше просто взять и застрелиться.

Вейн саркастически усмехнулся. Он, похоже, становится сентиментальным. Можно по крайней мере уложить ее в постель.

Осторожно, чтобы не разбудить Сару, он поднял ее с шезлонга и прижал к груди. Она положила голову ему на плечо, устроилась поуютнее и блаженно вздохнула. На несколько секунд он замер, зажмурившись.

Она была такой теплой, такой ароматной и податливой. Им овладело жгучее желание погрузиться в эту ароматную податливую мягкость, сорвать с ее губ вздох наслаждения.

С гулко бьющимся сердцем Вейн вынес ее из библиотеки и понес наверх. Потом через гостиную перенес ее в свою спальню. Он осторожно положил Сару на кровать и отошел, чтобы запереть дверь.

Закрыв дверь на задвижку, Вейн обернулся и посмотрел на Сару. Она по-прежнему крепко спала. Она лежала на боку, и силуэт ее, крутой изгиб бедра, очертания ягодиц под шелковым халатом были едва различимы в полутьме.

Внутренний голос говорил Вейну, что он не должен соблазнять свою жену, когда она спит, когда она так беззащитна.

Но пока совесть высказывалась против, руки уже лихорадочно снимали одежду. Задолго до того как он скинул брюки, голос совести заглушил рев бушующей в венах крови, трубный глас желания.

Вейн забрался в кровать с другой стороны, стараясь не беспокоить Сару. Она лежала к нему лицом, и он вспомнил другую ночь, когда она смотрела на него, думая, что он спит. Он вспоминал, как она провела кончиками пальцев по его губам.

Желание, вызванное этим воспоминанием, было настолько острым, что Вейн, опасаясь, как бы не утратить контроль над телом, замер в неподвижности. И в этот момент ресницы Сары затрепетали, она открыла глаза, и спустя мгновение ее взгляд сфокусировался на Вейне. Она беззвучно вскрикнула и приподнялась на локте. Вейн прижал палец к ее губам, а потом поцеловал.

Он целовал ее нежно, стараясь не спугнуть. Она с тихим стоном обвила руками его шею и, опускаясь на подушку, увлекла за собой, в свое тепло, в свою душистую мягкость, туда, куда он так стремился попасть.

Он был так рад перемене, что даже не подумал, что же могла означать такая перемена в ее отношении к нему. Он целовал ее с нежностью и страстью. Ладони Сары скользили по его плечам, сжимали их, сводили с ума своими легкими, как перышки, прикосновениями. Тихий вздох щекотал ему ухо, когда он прокладывал дорожку из поцелуев от щеки до шеи.

Он вдыхал запах Сары — запах лилий и чего-то острого и пряного, запах, который вдохновлял и сводил с ума. Он развязал тесемки ее маленького кружевного чепца и отбросил его в сторону, словно гребнем, провел рукой по ее волосам, распуская косу. Рассыпав ее волосы по подушке, он любовался роскошным зрелищем.

— Сара, я…

— Тсс. — Она приложила дрожащий палец к его губам и сказала: — Сейчас. Пожалуйста, я хочу тебя сейчас.

И словно для лучшей иллюстрации своих слов, она сомкнула пальцы и потянула Вейна к себе.

Он судорожно втянул в себя воздух, боясь сойти с ума.

— Еще рано. Ты не готова. Позволь мне…

— Я готова, я готова, — прошептала она. — Не останавливайся.

Он замер в нерешительности.

Она судорожно сглотнула и хрипло приказала:

— Сейчас, Вейн. Сейчас или никогда.

Он сгреб в охапку лен и шелк и поднял все эти мешающие слои ее одеяний до самых бедер.

Он вошел в нее неглубоко. Он знал, что женщине требуется куда более длительная подготовка, чтобы принять его.

К тому времени как Вейн решил, что Сара уже готова, он едва не обезумел от желания. Кто бы мог подумать, что после того, как она так упорно настаивала на раздельных спальнях, на том, чтобы они жили словно чужие, Сара вдруг превратится в ненасытную нимфу, которой так не терпится почувствовать его у себя внутри?

Меньше всего ему хотелось причинить ей боль, и поэтому он входил в нее медленно, постепенно, дюйм за дюймом. Она заерзала под ним, и скользкая плоть, жар и мягкость втянули его в себя.

Господи, она такая податливая… Он судорожно втянул в себя воздух, стараясь обрести контроль над своим дрожащим телом, заставляя его ограничиться неглубокими, размеренными погружениями. Вейн сохранял этот темп, несмотря на все ее призывы ускорить чувственный натиск. Он ощущал, как в ней нарастает напряжение неудовлетворенности, он наступал на горло собственному желанию.