Королевство грез - Джудит Макнот Страница 55

Услыхав зов отца, Дженни вынуждена была отвлечься отвоспоминаний о красивом сероглазом мужчине, занимавших ее мысли днем и ночью.Отложив вышивание, она бросила вопросительный взгляд на Бренну, поплотнеестянула на плечах темно-зеленый плащ и покинула веранду. Помедлила на галерее,заслышав громкий спор мужчин, и заглянула вниз, в зал. Самое малое два десяткамужчин — членов клана и дворян из близлежащих поместий — собрались вокруг огняс мрачными, грубо высеченными лицами. И брат Бенедикт тоже был там, и взгляд наего суровые, ледяные черты заставил Дженни поежиться от смешанного чувствастыда и тревоги.

Даже сейчас она могла припомнить каждое слово его бурнойтирады, последовавшей за ее признанием в прегрешении с Рейсом Уэстморлендом.«Ты осрамила своего отца, свою страну и своего Бога, разнузданно возжелав сегомужчину. Ежели б ты не впала в грех похоти, отдала бы жизнь свою, но нечесть!»И вместо очищения, которое Дженни всегда испытывала, исповедавшись вгрехах, она ощутила себя грязной и почти лишенной надежды на спасение.

Вспоминая об этом теперь, Дженни сочла несколько странным,что он, перечисляя тех, кого она опозорила, поставил Бога на последнее позначению место. И, несмотря на отчаянное сожаление об истинном наслаждении,которое ей доставлял лорд Уэстморленд, отказывалась верить, будто Бог обвинитее в заключении сделки. Во-первых, лорд Уэстморленд не требовал ее жизни, онтребовал ее тело. Пусть она совершила грех, получив удовольствие в объятияхмужчины, не бывшего ее супругом, но само заключение сделки преследовалоблагородную цель спасения жизни Бренны — по крайней мере так она тогда думала.

Бог, о котором брат Бенедикт говорил такие пугающие слова,напоминая о Его гневном и справедливом мщении, был не тем Богом, которомуДженни часто изливала душу. Ее Бог был рассудительным, добрым и только самуючуточку строгим. Она даже надеялась, что Он поймет, почему она не в силахнапрочь выкинуть из сердца редкостную сладость ночи, проведенной в объятияхРойса Уэстморленда. Воспоминания о его пылких поцелуях, о словах восхищения истрасти непрестанно возвращались и терзали ее, и она ничего не могла с этимсделать. А иногда и не хотела ничего делать…

Дженни встряхнула головой, отгоняя эти мысли, и пошла в зал,испытывая усиливающееся с каждым шагом нежелание предстать перед мужчинами,собравшимися у камина. До сих пор она оставалась практически заключенною вМеррике, словно нуждалась в защите, желая, чтобы знакомые древние стеныокружали ее со всех сторон, но, несмотря на добровольное затворничество,нисколько не сомневалась, что мужчинам в зале известно о ее прегрешении. Отецпотребовал полного отчета о похищении и посреди объяснений прервал Дженни,прямо спросив, принудил ли ее Волк лечь с ним в постель. На лице дочери онпрочитал ответ и, отвергнув попытки смягчить его гнев рассказом про сделку изаверением, что похититель не проявил к ней жестокости, выказал безграничнуюярость. Громовые проклятия сотрясали стропила замка, и причина их не моглаоставаться в тайне. Но кем считали ее сидевшие в зале мужчины — беззащитнойжертвой или обычной потаскухой, — она знать не могла.

Отец стоял у камина, напряженно повернувшись спиной кгостям.

— Вы желали меня видеть, батюшка? Он заговорил, необорачиваясь, и от его грозного тона по спине у нее побежали мурашки.

— Сядь, дочь, — велел он, и кузен ее, Ангус, мгновенновскочил, предлагая свой стул. Поспешность и готовность, с какою он совершил сейжест вежливости, застали ее врасплох.

— Как поживаешь, Дженни? — спросил Гаррик Кармайкл, и онаошеломленно уставилась на него, а к горлу у нее подступил комок. Впервые послегибели Бекки отец ее заговорил с нею.

— Я… очень хорошо, — шепнула она, глядя на него и вкладываяво взгляд всю душу. — И я… благодарю вас, что спросили, Гаррик Кармайкл.

— Ты храбрая девчушка, — проговорил другой родич, и сердцеДженни заныло.

— Точно, — подтвердил следующий. — Ты настоящая Меррик.

В голове ее тотчас мелькнула радостная мысль, что, невзираяна необъяснимо мрачный вид отца, похоже, настает лучший день в ее жизни.

Теперь вступил Холлис Фергюссон, и его грубоватый голосзвучал так, точно он приносил извинения от имени всех за их прежнее поведение.

— Уильям поведал нам обо всем, что случилось, покуда ты былав лапах этого дикаря, — как бежала на его собственном скакуне, и поразилазлодея его собственным мечом, и изрезала их одеяла. Ты превратила его впосмешище своим побегом. Такая смелая девчушка, как ты, не натворила бы техпостыдных дел, в которых тебя обвинял Александр. Уильям нам доказал это.Александр ошибался.

Взгляд Дженни упал на лицо сводного брата, передав ему словалюбви и благодарности.

— Я только рассказал правду, — проговорил он с ласковойулыбкой и непонятной грустью, возвращая ей взгляд, омраченный тяжкимипредчувствиями.

— Ты Меррик, — горделиво объявил Холлис Фергюссон, — Меррикс макушки до пят. Ни один из нас никогда не дал Волку попробовать лезвие своегомеча, а ты это сделала, хоть и совсем малышка да еще и девчонка.

— Спасибо вам, Холлис, — тихо молвила Дженни. Один толькоМалькольм, младший из сводных братьев, продолжал глядеть на нее, как прежде, ив его глазах читалась холодная злоба.

Отец резко обернулся, и вид его несколько омрачил счастьеДженни.

— Что-нибудь… Случилось что-то плохое? — нерешительноспросила она.

— Да, — отрывисто подтвердил он. — Наши судьбы решаютсяобъединившимися монархами, а не нами.

Сцепив за спиной руки, он начал медленно расхаживатьвзад-вперед, пустившись в угрюмые, монотонные объяснения:

— Когда вас с сестрою похитили, я попросил у короля Иаковадве тысячи вооруженных людей в подмогу нашим, чтоб мы могли настичь варвара вАнглии. Иаков прислал ответ, приказав мне ничего не предпринимать, пока он неулучит момент договориться с Генрихом о вашем освобождении и вознаграждении зазлодеяние. Он сказал, что как раз завел с англичанами переговоры о перемирии.

— Я не должен был сообщать Джеймсу о своих намерениях. Ясделал ошибку, — повинился он, вновь принимаясь шагать. — Мы не нуждались вподмоге! Была попрана святость одного из наших аббатств, когда вас схватили наего землях. Через несколько дней вся католическая Шотландия была бы готова — ижаждала бы — взяться за оружие и идти с нами! Но Джеймс, — сердито закончил он,— пожелал мира. Мира ценой гордости Меррика, мира любой ценой! Он пообещал мнеотмщение. Он пообещал всей Шотландии, что заставит варвара заплатить зазлодейство. Что ж, — в бешенстве выкрикнул лорд Меррик, — он в самом делезаставил его заплатить! Он получил свою награду от англичан!