Лучшее в тебе - Эбби Глайнз Страница 55

Уэст

Прошло уже несколько недель с того момента, когда я понял, кто такая Мэгги. Мы сидели дома у Брэйди, рассматривая старые фотоальбомы.

В то Рождество мы учились в седьмом классе. Брэйди отправлялся на семейное рождественское торжество в Теннесси и уговорил мою маму разрешить мне поехать с ним. Я уже бывал там и знал, что в Теннесси смертельно скучно. Но это был мой лучший друг. Так что я поехал.

Мы всегда брали с собой футбольный мяч и бросали его друг другу на улице, даже если шел снег, пока в доме продолжалась вечеринка. Ко всем гостям мы присоединялись для того, чтобы поесть. Из детей, кроме нас, была только одна девочка. Несколько лет назад, во время своего последнего визита я ее уже видел, но теперь она не попадалась мне на глаза. Не то чтобы я ее искал.

Брэйди пошел внутрь, чтобы помочь отцу, а я решил обследовать дом. Я едва начал свое путешествие, как услышал чей-то плач. Засомневавшись, стоит ли заходить в комнату, я понадеялся, что кто бы там ни был, он не заметит меня в дверном проеме. Но она подняла голову, и на меня уставилась пара самых красивых зеленых глаз из всех, что я видел. Длинные темные волосы обрамляли лицо. Спальня, оформленная в розовом и серебристом цветах, напомнила мне какую-то сказку. Девочке она подходила.

Шмыгая носом, она рассматривала меня. Я не понимал, хотела ли девочка, чтобы я ушел или предложил ей свою помощь. Мама учила меня не убегать, оставляя девочку в слезах, поэтому я зашел и сел рядом с ней.

– Все не может быть так уж плохо. Это же Рождество, – сказал я, надеясь поднять ей настроение. Я не стал говорить, что она напомнила мне принцессу, а по телевизору ни разу не показывали, чтобы хоть одна из них плакала.

Она снова шмыгнула и вытерла лицо.

– Что-то не чувствуется, – прошептала она в ответ.

– А как же рождественские гимны, и дом, украшенный больше, чем весь Лотон, вместе взятые? Разве можно не чувствовать Рождество?

Девочка посмотрела в сторону. Ее личико оставалось печальным.

– Не все такое, каким кажется. Не все такие, какими должны быть или какими выглядят.

Сколько ей лет? Она разговаривала совсем как взрослая, но на вид была одного возраста со мной и Брэйди.

– Тебя обидел кто-то из друзей? – спросил я. Я знал про эти девчачьи драмы. В школе такое случалось сплошь и рядом.

– Если бы, – прошептала она, не глядя на меня.

Девочка была совсем закрытой. Я уже устал от попыток подбодрить ее, потому что сразу было понятно, что мне это не по плечу.

– Кто бы это ни был, он не стоит твоего времени, раз из-за него ты так грустишь.

Она, наконец, посмотрела на меня.

– Мы не всегда можем выбирать тех, на кого тратим свое время. Например, не выбираем своих родителей. Не можем принимать за них решения. Так что все не так просто. Он мой папа. Я люблю его. Я должна его любить. Но он делает ей больно. Она так старается его порадовать, но он всегда уходит с кем-то другим. Как сегодня. Он должен быть здесь. Он пообещал ей.

Я не знал, каково это. Мои родители любили друг друга, и я не представлял, как папа может навредить маме. Похоже, у этой девочки совсем другая жизнь. Которой не позавидуешь. Пусть даже ее дом больше церкви, которую я посещал в воскресенье. Даже больше дома Ганнера Лотона, а он у них огромный.

– Тогда и правда все плохо, – сказал я, не зная, как еще поддержать разговор.

– Это точно, – сдержанно откликнулась она.

Потом меня позвал Брэйди, и я оставил девочку там, не представляя, что еще можно сделать или сказать. Когда она села за стол, я избегал ее взгляда, чувствуя свою вину за неспособность ей помочь. И за то, что знал ее секреты.

Мы оба были на фотографии, сделанной тем вечером. Я увидел ее маленькое детское личико, и на меня нахлынули воспоминания. Я совсем забыл о той девчонке и ее истории. Но я помнил, как в то Рождество поблагодарил Бога за своих родителей. Я понял, что благословлен хорошими мамой и папой.

– Это ты, – произнес я, глядя на Мэгги. Мое сердце болело за ту маленькую девочку. Я бы хотел вернуться и обнять ее. Она выдала свои тайны глупому мальчишке, который и пальцем не пошевелил, чтобы девочка почувствовала себя лучше.

Она нахмурилась, будто не знала, о чем я говорю, а потом в ее глазах засветилось понимание.

– Боже. Я забыла… Я была так расстроена тем вечером. Хотя это была одна из многих ночей, когда я себя так чувствовала, – произнесла она, легонько поглаживая кончиком пальца мое лицо на фотографии.

– Ты был единственным, кому я призналась. Я сожалею о том, что не делилась своими секретами. Возможно, тогда она была бы жива, – прошептала она, исчезая в своих мыслях.

Я привлек ее к себе, не позволяя раствориться в сожалениях.

– Ты была ребенком. Мы оба были детьми. Растерянными и не знающими правильных ответов. А он был твоим отцом. Ты любила его. Не вини себя за то, что не могла контролировать.

Мэгги опустила голову мне на плечо и положила ладонь на грудь.

– Спасибо, – прошептала она.

Я поцеловал ее в макушку.

– Я люблю тебя.

– А я люблю тебя, – ответила она.

Мне всегда говорили, что мое будущее лежит на футбольном поле, что я могу стать великим. И я хотел этого. До тех пор, пока не нашел человека, которому был нужен. И тогда я понял, что единственной, для кого я хочу стать великим, была она.