Венецианская маска. Книга 1 - Розалинда Лейкер Страница 55

Он не был готов к тому, чтобы перед ним за столом сидела другая, или голова другой возлежала на подушке рядом. Его чисто физические потребности с лихвой удовлетворялись теми ищущими острых ощущений женщинами, имеч которых он никогда не знал и чьих лиц не мог видеть из-за скрывавших их масок — они хотели получить от него лишь то, чего он хотел от них. А на Мариэтте он женится тогда, когда созреет для этого решения. А пока пусть себе поет для Оспедале. А на тот случай, если этот французик надумает вернуться, он приглядит, чтобы она была под надежным запором.

Мариэтта обнаружила присутствие Доменико уже на Лидо, — когда все после обряда Венчания с Морем сходили на берег, чтобы отправиться в церковь, но он тогда не смотрел в ее сторону. Потом она снова увидела его во Дворце герцога на большом банкете, где пела во время его завершения, но он был далеко от нее, на другом конце огромного, в виде подковы, стола. И эта старая враждебность к нему, природа которой была ей до сих пор не ясна, снова зашевелилась в ней.

Всех в Оспедале весьма удивило, когда стало известно, что Доменико Торризи стал членом директората. Вначале это обеспокоило Элену, она опасалась, что ее перестанут допускать в Оспедале, имея в виду ее родственные связи с домом Челано, но никаких указаний или ограничений по этому поводу от нового директората не последовало.

Он был редким гостем в Оспедале, появлялся лишь тогда, когда на заседании директора требовался его голос при решении того или иного важного вопроса.

— Мне кажется, — делилась своими впечатлениями, с Мариэттой Элена, — он рассматривает Оспедале как нейтральную территорию, такую, например, как Зал Большого Совета, где при решении государственных вопросов присутствуют и Торризи, и Челано одновременно.

— Ну что же, посмотрим, будет ли это так, когда хор будет выступать в следующем месяце в Палаццо Челано.

К их великой радости, Доменико не стал раздувать это обстоятельство, и они провели чудесный вечер в доме Элены в окружении своих подруг из Оспедале. Многие девушки были новичками в хоре, поскольку пришли туда уже после того, как она покинула его, но и их принимали, будто старых друзей. И их ангельские голоса, казалось, развеяли ту гнетущую атмосферу, которая сгустилась во дворце после скандала Филиппо с его матерью.

А дело было так. Синьора Челано имела обыкновение приезжать, когда ей было угодно, и оставаться столько, сколько ей заблагорассудится, кроме того, никогда не предупреждала о своих приездах заранее и не дожидалась приглашений. В этих визитах ее неизменно сопровождала Лавиния. Приехав, синьора Челано сразу же начинала раздавать приказы, и Филиппо, целый день проводивший в Сенате в жарких спорах с Доменико Торризи, хотел иметь дома спокойный ужин в обществе Элены и отдых. Он обычно обсуждал с ней события дня, и хотя подозревал, что временами ей было скучновато, она тем не менее ни разу не позволила себе показать этого. Присутствие на ужинах матери и сестры неизменно накаляло атмосферу и задевало его неукротимый нрав.

— Вот это сюрприз, — произнес он, обнаружив во дворце мать в сопровождении сестры, и его тон недвусмысленно свидетельствовал о том, что сюрприз не из приятных.

— Ну, коль ты, сын мой, не желаешь приехать ко мне, ничего не остается, как приехать к тебе самой.

— А зачем мне это? — спросил он после того, как торопливо чмокнул мать в щеку и кивнул в знак приветствия сестре.

— Мне показалось, что ты просто забыл сообщить мне, что Элена ждет ребенка.

Филиппо перевел взгляд на Элену, опущенный вниз взгляд которой говорил о том, что она уже подверглась допросу синьорой Челано относительно этого. А эта тема не раз поднималась и им самим в беседах с женой, и всегда заканчивалась тем, что Элена заливалась слезами, а он сам готов был лопнуть от злости. Почему она ни разу не понесла от него, лежало за пределами его понимания, поскольку Элена была молода и на здоровье никогда не жаловалась, а Филиппо вовсе не желал, чтобы мать во время внезапных визитов сыпала ему соль на рану.

— А мне нечего было тебе сообщать.

— Нечего? — переспросила Аполина ледяным тоном. — Ты женат уже больше года. Скажи, пожалуйста, сколько же еще твоим родственникам ждать, пока ты осчастливишь их наследником?

— Мать, ты переходишь границы, — предостерегающе произнес Филиппо.

Но Аполина, слишком взбешенная, чтобы прислушаться к предостережениям, хорошо помнила, что не кто иной, как Филиппо не раз подначивал ее любимого Марко насчет его мужских способностей.

— Может быть, все дело в тебе? — без обиняков спросила она. — Или же в твоей жене, которая не желает выполнять свой материнский долг?

— Замолчи! Я здесь хозяин! И не позволю тебе говорить со мной в таком тоне!

— Ах, да, да, ты хозяин. — Ее гнев сменился издевкой. — Ты прав, хозяин здесь ты. Потому что, если бы хозяином здесь был Марко, он уже давным-давно порадовал меня внуком.

Элена, не в силах больше выносить этой сцены, вскочила и в отчаянии выбежала из столовой. Вслед ей понеслись крики, угрозы, оскорбления, которыми матушка и сын осыпали друг друга. Потом, когда миновал час или чуть больше, все стихло, и она услышала шаги Филиппо. Элена живо представила себе, в каком он сейчас настроении, и затряслась от страха, инстинктивно закрыв лицо руками — будь что будет. Супруг настежь распахнул двери спальни.

— Мать и Лавиния отбыли, — сообщил Филиппо, глаза его пылали гневом, но он, видимо, из милосердия, старался не смотреть на нее. — И я сказал ей на прощание никогда больше не появляться в моем доме.

— А куда же они пойдут? — голос ее задрожал сильнее, когда она увидела, как он, заперев дверь на ключ, стал раздеваться.

— К кому-нибудь из братьев, я так думаю. Но это меня не интересует. Хотя должен признать, что она все-таки права. Мы должны покончить с этими бесконечными проволочками и обзавестись ребенком.

Филиппо, схватив Элену за запястья, с силой швырнул прямо на пол. Все произошло очень быстро, как всегда, но, скорее всего, и на этот раз все его усилия были обречены на неудачу.

Никто не мог желать ребенка сильнее, чем желала сама Элена, сознававшая, что потребность в ребенке идет откуда-то изнутри и не имеет ничего общего с выполнением ее супружеского долга снабдить род Челано наследником. Она нуждалась в объекте любви, привязанности, в существе, которому она могла бы посвящать себя, лелеять, растить — ее душа ждала этого. Так как ее муж Филиппо явно не подходил для роли объекта обожания, она все чаще и большей частью неосознанно находила отдушину в разного рода мероприятиях социального характера. В веселой компании она словно переносилась на несколько лет назад и демонстрировала свой веселый настрой прежних счастливых дней. Женщины любили ее, да и мужчины оставались без ума. Элена привлекала их своей жизнерадостностью, умением следовать моде, хорошо выглядеть, умению посплетничать, но так, что это не походило на злословие, а просто казалось весельем, она умела быть в центре внимания, и при этом никто не чувствовал себя в этом смысле обойденным ее вниманием.