Думаешь, это любовь? - Татьяна Веденская Страница 55

Я подняла глаза и посмотрела на него. Заманчиво было, конечно, доехать домой на машине. Тепло и сухо, не то что в Ямбурге. Но почему-то я вдруг впервые подумала, что вообще-то это не очень красиво – дурить голову хорошему парню только потому, что мне хочется доехать до дома в тепле.

– Нет, спасибо, Саш. Я доберусь на метро.

– Уверена? – огорчился он.

Я взяла его за руку.

– У нас ничего не получится. Я не люблю тебя, а ты не любишь меня. Не стоит пудрить друг другу мозги, пока мимо нас обоих может пройти кто-то по-настоящему важный. Ты не считаешь?

– Да я… я не думал предлагать что-то серьезное. Так, прокатиться…

– А я, кстати, теперь настроена более чем серьезно, – улыбнулась я. – И если уж кататься, то надо и саночки возить. Давай лучше останемся друзьями. Лады?

– Лады, – с неохотой согласился он. – Но если хочешь, я просто так тебя отвезу.

– Не хочу, – отказалась я и вернулась к статье.

Выжить в катастрофе на самом деле зачастую невозможно, но так хочется верить, что есть какие-то чудодейственные способы типа красного свистка или умения делать искусственное дыхание и уколы. И это хорошо, потому что, как мне кажется, всегда должна оставаться хоть какая-то надежда. Даже в самых безнадежных ситуациях.

Я дописала статью, выключила компьютер и вдруг подумала, что я очень люблю свою работу. Пусть в большинстве случаев я и гоню какую-то пургу, которую стирают из виртуала через несколько дней, но зато я гоню ее хорошо. И у нас отличный коллектив. Вообще у меня очень прикольная жизнь! Я подумала так, и на душе потеплело, что было очень кстати, потому что я как раз выходила на ледяную улицу.

– Так, не дрейфить! Могло быть и хуже, – убеждала я себя, спрятавшись под капюшон дубленки. – Ты могла бы жить в Ямбурге.

– Ты все время бормочешь что-то себе под нос. Я всегда хотел спросить, что именно? – вдруг раздался чей-то голос. Очень знакомый голос. Я дернулась, чтобы высунуться из-под капюшона, но шапка съехала мне на глаза.

– Черт, – выругалась я, водворяя ее на место. – Костя? Что ты тут делаешь?

– Жду тебя. Почему-то за все время знакомства я так и не узнал, на каком этаже и в какой компании ты работаешь. Пришлось стоять здесь. – Он смотрел на меня своими прекрасными, насмешливыми, искрящимися глазами, и я вдруг почувствовала, как слезы заполняют меня до самого верха.

– На таком холоде? Ты с ума сошел? А если ты простудишься? Ты что, не мог позвонить?

– Я мог. Только ты не берешь трубку. Я уже ездил к тебе домой. Время-то позднее. Пришлось померзнуть, но эти куртки, ты знаешь, очень даже теплые, – пояснил он, показывая на свой оранжевый строительный пуховик. – Нормальная куртка осталась на объекте, так что теперь все принимают меня за дорожного рабочего. Очень удобно, кстати.

– Я, наверное, забыла телефон дома. – Я заглянула в сумку, там среди кучи барахла его действительно не нашлось. А я-то думала, что все наконец возымели совесть и просто оставили меня в покое. А это, оказывается, я после разговора с Жанкой так и бросила телефон на кухне.

– Это так на тебя похоже, – сказал Костя.

– Да. Но зачем ты приехал? – спросила я, и улыбка сползла с его лица. Он посерьезнел и растерянно протянул мне какой-то пакетик.

– Это тебе.

– Что это?

– Даша нечаянно забрала твои носки и шарф. Я решил, что их надо вернуть.

– Носки, кстати, рваные и старые, – как бы между делом заметила я.

Костя невозмутимо пожал плечами:

– Все равно их надо было вернуть.

– И это все? – вытаращилась на него я. – И ради этого ты торчал здесь, на морозе?

– Ну… не совсем. Но никаких других поводов тебя увидеть я не придумал, – помедлив, пробурчал он, потом поднял глаза и очень внимательно посмотрел на меня. – А теперь ответь мне на один вопрос. Только быстро, пока я окончательно не околел, потому что я мерзну тут уже часа полтора.

– Кошмар! – ахнула я.

– Именно. Скажи, ты ушла от меня, потому что Дашка наговорила тебе все эти глупости про поиски мачехи для детей?

– И про твою беззаветную, вечную любовь к прежней жене, – кивнула я, всхлипнув.

– И ты решила, что я тебя не люблю? Это все так и было?

– Не совсем, – замотала головой я. – Я испугалась. Мне показалось, что это все не для меня. А Дашка была только последней каплей.

– Вот как, – опустил глаза Костя, но я приподняла варежкой его подбородок и заглянула в его глаза, вот так, снизу вверх.

– Но уже через несколько часов я поняла, что не могу без тебя жить. Без всех вас жить.

– Почему же ты не позвонила? – вздохнул он.

– Потому что я еще очень долго пыталась врать самой себе. А это, знаешь ли, дело муторное и непростое. Можно возиться целую вечность. И если бы не Дашка…

– И что теперь? – спросил он, чуть заметнее волнуясь.

– Ты скажи мне, что теперь? Ты ведь знаешь, что я буду ужасной мачехой и еще более никудышной женой. Так что теперь? – сквозь слезы спросила я.

– А ты действительно хочешь этого?

– Чего?

– Быть моей никудышной женой? – усмехнулся он.

– Не то слово! – кивнула я, и он наступил, мой долгожданный, почти невозможный, но абсолютно реальный миг счастья – то, ради чего и стоило жить. Костя прижал меня к себе, коснулся теплыми, сухими, чуть потрескавшимися губами моих измазанных всевозможными бальзамами губ и прошептал:

– Я просто не знал, как буду дальше без тебя жить. А Дашку я все же выпорю!

– Нет, не надо. Просто лишим ее телевизора на выходные, – усмехнувшись, предложила я. – Но если мы простоим тут еще хоть пару минут, я, наверное, окочурюсь.

– Пойдем, – встрепенулся он. – Я на машине.

– Отлично, – улыбнулась я. И неожиданно вспомнила Сашку и наш с ним разговор. Страшно подумать, что бы было, если бы я все-таки поехала с ним! А вдруг бы Костя увидел нас и не подошел? Такое вполне могло случиться. И тогда я не ехала бы сейчас в Костиной машине, слушая песню Милен Фармер по радио. Я не смотрела бы на него, своего любимого мужчину, положив голову ему на плечо, я не могла бы провести пальцем по его небритой, колючей щеке. Он выглядел устало, измотанно. Мне показалось даже, что он еще больше похудел.

– А с кем дети? – спросила я, заволновавшись. Мне бы не хотелось снова разыскивать их по заснеженным дорогам.

– Я, знаешь, решил, что безопаснее всего будет оставить их одних. Под Дашкину ответственность. Все эти няни – сплошное мучение, а толку никакого.

– Наверное, ты прав, только давай-ка рули побыстрее, пока они там под заботливым Дашкиным присмотром все стены не изрисовали.