Соперница королевы - Виктория Холт Страница 54

Она помолодела как минимум на десять лет. Процесс одевания королевы теперь занимал гораздо больше времени. Елизавета могла придраться к любой мелочи, и порой нам всем доставалось, если ее волосы оказывались уложены не так, как ей того хотелось. Исполнять ее прихоти было невероятно тяжело, но в то же время занятно. Нельзя сказать, чтобы она была раздражительна, скорее, подвержена кратковременным вспышкам гнева, и если ей казалось, что мы недостаточно усердны, все наши усилия вознаграждались оплеухами или щипками. Даже я изумлялась, глядя на Елизавету, хотя она всегда выглядела значительно моложе своих лет благодаря девической фигуре и на удивление белой коже, за которой тщательно ухаживала. Порой она вела себя, как девчонка, которая впервые в жизни влюбилась. Ей удалось ввести в заблуждение даже саму себя, потому что на самом деле у нее не было ни малейшего желания выходить замуж за этого французского принца.

Она держала Симьера при себе и всячески о нем заботилась. Она задавала ему множество вопросов о герцоге. Она хотела знать, каков он по сравнению со своим братом.

— Он не так высок, как его брат, — последовал ответ.

— Я слышала, что король Франции очень красив и окружает себя в равной степени привлекательными молодыми людьми.

— Герцог Анжуйский не так хорош собой, как его брат, — прозвучало в ответ.

— Мне кажется, что король несколько тщеславен.

На это Симьер не ответил, поскольку по вполне понятным причинам не желал, чтобы его обвинили в измене королю.

— Стремится ли сам герцог к этому браку? — поинтересовалась королева.

— Он поклялся завоевать сердце Вашего Величества, — ответил Симьер.

— Сложно согласиться на брак с мужчиной, которого я ни разу не видела, — пожаловалась королева.

Симьер исполнился воодушевления и сказал:

— Мадам, если вы подпишете его паспорт, он, не теряя ни минуты, явится к вашим ногам.

Тут стали проявляться ее истинные чувства, поскольку всегда находилась причина, по которой паспорт не мог быть подписан.

Роберт откровенно забавлялся.

— Она никогда не выйдет за этого француза, — заявлял он.

— В таком случае что она сделает, когда узнает о нас? — спрашивала я в ответ.

— Это не имеет никакого значения. Сама она замуж не собирается, но она не может рассчитывать на то, что я тоже никогда не женюсь.

Было совершенно ясно, что она хочет, чтобы Симьер постоянно находился при ней. Она также желала получать очаровательные письма от своего поклонника. Она даже заявляла, что ей не терпится взглянуть на него хоть одним глазком. Тем не менее паспорт по-прежнему оставался неподписанным.

Подобная ситуация не могла не беспокоить Екатерину де Медичи, мать кандидата в женихи. Не было ни малейших сомнений в том, что королева Англии — предел надежд для ее юного сына, которому до сих пор удалось отличиться разве что своей крайней бездарностью. Но она не хуже самой Елизаветы обладала искусством интриги и поэтому понимала, что это сватовство ожидает судьба всех предыдущих.

Екатерина де Медичи и король Франции направили Роберту тайное послание, которое он показал мне. В письме содержалась просьба о том, чтобы, когда герцог Анжуйский все же прибудет в Англию, Роберт взял его под свою опеку и познакомил с обычаями страны. Царствующие французские особы особенно настаивали на том, что этот брак нисколько не угрожает положению при дворе самого Роберта.

Роберту это письмо немало польстило, поскольку указывало на то, что его влияние признавали даже при французском дворе.

— Она ни за что не выйдет за герцога Анжуйского, — повторил он. — Я слышал, что это уродливое маленькое существо.

— А она всегда была неравнодушна к красивым мужчинам, — добавила я.

— Это точно, — согласился Роберт. — Привлекательная внешность немедленно возбуждает ее интерес. Но я советую ей продолжать игру с французом. Как видишь, она до сих пор не предоставила ему паспорт, как я ей и рекомендовал.

— Что она говорит, оставшись с тобой наедине? — поинтересовалась я. — Чем объясняется подобное кокетство с французским принцем?

— Она остается верна себе. Если я его критикую, она заявляет, что я ревную, и, разумеется, ей это приятно.

— Я никогда не могла понять, как такая умная женщина может настолько успешно прикидываться дурочкой.

— Не верь ей, Леттис. Временами мне кажется, что за всеми ее действиями стоит какой-то скрытый, недоступный пониманию других мотив. Делая вид, что она собирается заключить брачный союз с Францией, она тем самым поддерживает мир между нашими странами. Я неоднократно становился свидетелем подобных уловок. Она убежденная сторонница мира, и кто посмеет усомниться в ее правоте? С тех пор как она взошла на трон, Англия процветает.

— По крайней мере, если ты ей сейчас во всем признаешься, она не будет разгневана.

— Ха! Еще как будет!

— Но почему? Ведь она сама как будто собирается замуж за этого французского принца?

— Никогда не спрашивай «почему», если речь идет о Елизавете. Это приведет ее в бешенство. В брак позволено вступить ей, но не мне. Мне до конца моих дней уготована судьба ее раба.

— Рано или поздно она узнает о том, что ошибалась.

— Я трепещу при одной мысли об этом.

— Ты трепещешь! Ты всегда умело манипулировал ею.

— Мне еще ни разу не приходилось испытывать ее терпение подобным образом.

Я взяла его под руку.

— У тебя все получится, Роберт. Тебе всего лишь необходимо пустить в ход свое неотразимое обаяние.

Но, возможно, он ошибался, считая, что хорошо знает королеву.

* * *

Мой брак невозможно было сохранить в тайне от моих дочерей.

Пенелопа отличалась жизнерадостностью и была так похожа на меня, что наше родство ни у кого не вызывало сомнений. Правда, многие утверждали, что мы, скорее, похожи на сестер, а поскольку я не отличалась ложной скромностью, я была полностью с ними согласна. Значительно более скромная Дороти также была не лишена привлекательности. И обе они уже достигли того возраста, когда их интересовало все, происходящее вокруг, особенно если речь шла о мужчинах.

Граф Лестер был частым гостем в нашем доме, и мои дочери были заинтригованы его таинственными появлениями и исчезновениями, о которых были прекрасно осведомлены.

Когда Пенелопа спросила у меня, является ли граф Лестер моим любовником, я сказала ей правду, поскольку считала ее лучшим ответом.

Это взволновало и обрадовало обеих моих дочерей.

— Но ведь он самый влиятельный из всех придворных! — воскликнула Пенелопа.

— И как это должно было воспрепятствовать нашему браку?

— Я слышала, как кто-то говорил, что при дворе нет женщин, способных соперничать с тобой в красоте, — произнесла Дороти.