Звезда эстрады - Ирина Лобановская Страница 54

Все в Таниной секте безоговорочно подчинялись старейшинам. А те толковали Библию, как им нравится, и «впаривали» это как истину в последней инстанции. Свободное мышление и независимость мнений в секте, разумеется, не приветствовались. Но Тане с ее небогатым умишком хватало и чужого. Она вообще не привыкла и не умела пользоваться своим собственным. И ее нисколько не смущало, что в секте люто ненавидели «большое» христианство — православие, католицизм, протестантизм — за то, что якобы там не следовали Библии буквально или трактовали ее по-иному. Дескать, «от лукавого все».

Дома Таню по-прежнему не видели. Она «пионерствовала», как это называлось в секте, — раздавала листовки и проповедовала по домам. Приходила — такая обаятельная, молодая, добрая, — прикрываясь красочными «Башнями», и начинала издалека: «А что вы думаете об окружающей жизни?», «Кто может изменить такую ситуацию в мире, где все правительства продались и нигде нет справедливости?». Затем она подсовывала людям талмуд типа «Познание, ведущее к вечной жизни» и приглашала на собрание. Если пойдешь — считай себя конченым человеком…

Таня избегала любых разговоров, на вопросы брата отвечала односложно, вела обширную переписку, сильно похудела, помрачнела и частенько ездила на какие-то конгрессы. Семейные даты игнорировала («от дьявола все»), а на свой день рождения выкинула подарок Аркадия — мол, нет у нас таких праздников. Несчастный Вовка проревел весь свой день рождения, не понимая, как же мама могла забыть о нем… Аркадий нервно кусал губы… Он уже знал, что дети, выросшие в семьях сектантов, часто даже не знают, сколько им лет.

Но потом Таня начала делом доказывать свою веру. Аркадий обнаружил это, вернувшись из пансионата. Сестра в его отсутствие изуверски уничтожила всю библиотеку, которую брат собирал долгие годы, планируя передать племяннику. Таня увлеченно, методично разорвала книги, по которым постигала жизнь, которые были ее учителями. Она убивала их, разрывая страницы, которые раньше зачитывала до дыр.

Аркадий вновь пришел в ужас, но переубедить сестру не сумел. Та твердила, что Бог не одобряет чтения мирской литературы.

Вслед за книгами брата Таня выкинула все справочники, пособия и книги, взятые у знакомых, поскольку в ее обществе ей внушили — Бог не одобряет чтение религиозных книг, изданных не обществом «Сторожевая башня».

И перестала разговаривать с братом и друзьями, оборвала всякие отношения с соседями… Так как ей вдалбливали, что Бог не одобряет никаких контактов с мирскими людьми. Любые попытки Аркадия образумить ее Таня воспринимала не иначе, как его желание сбить сферу с верного пути. В своих фантазиях она уже находилась в Раю. Не дойти туда было бы непростительно.

Еще Бог якобы требовал, чтобы никто не искал славы, ибо ее достоин только Он один. И все Танины почетные грамоты, полученные в школе и в институте, постигла та же участь, что и книги. Стопка изорванных грамот оказалась в мусорном ведре. Таня даже не перечитала их перед уничтожением, а ведь это была летопись ее предыдущей жизни. Это были победы. Вполне заслуженные. Грамота за второе место на соревнованиях по настольному теннису, грамота за первое место в конкурсе юных чтецов, благодарность за работу от краеведческого музея, от театральной студии… Но зачем Тане слава, заслуженная в обреченном на гибель мире? Зачем нужна память о людях, подписавших грамоты? Да, многие из них были ее наставниками, воспитателями, возможно, даже искренне ее любили… Они учили ее трудиться и думать. Но они тоже — часть обреченного мира.

Весь семейный бюджет держался на Аркадии, зато Таня стала таскать у него деньги на пожертвования. Она теперь напоминала брату наркоманку — у тех все деньги на «кайф», а у сектантов — в секту.

Начиная употреблять наркотик, новичок всегда уверен, что это лишь эпизод, просто надо в жизни все попробовать, интересно ведь, любопытно… Только со временем грань между обычной жизнью и познанием наркотика постепенно стирается. Эйфория перестает быть экспериментом. Новичок все глубже и глубже постигает законы новой жизни под властью наркотика, хотя продолжает утверждать, будто ему ничего не стоит прекратить все. На самом деле все не так просто… В сознании произошла подмена. Теперь его жизнь, внутренний мир и среда существования неразрывно связаны с наркотиками. Возвращение в прежнюю нормальную жизнь — всего лишь эпизод… Причем это возвращение рассматривается как недоразумение…

И все средства хороши, чтобы жить в стране иллюзий, эйфории и безумия. Затем наступает странный период. Человек перестает получать удовольствие от наркотиков. Наркотики нужны были для того, чтобы выжить. Сам того не замечая, человек возвращается в трезвую жизнь, снова живет по ее законам, ставит перед собой здравые цели, но… для этого ему требуется наркотик. Без него трезвая жизнь приносит страдания. Он отвык от нее. Хотя все чаще вспоминает, как жил раньше, без зелья. Радуется своим воспоминаниям. Пытается проецировать ту жизнь в сегодняшний день, но…

Это вечное но… Жизнь без наркотиков перешла в разряд несбыточной мечты. Человек стоит на развилке: либо смириться и жить в дружбе с наркотиками до смерти, которая в таком случае не за горами, либо лечиться. Но лечение связано с ломкой. Она неминуема. И не всегда хватает воли, чтобы выдержать это до конца… Да и потом, увы, нередки возвраты к наркотикам…

Точно так же происходит и у сектантов. Таня прошла все этапы религиозной эйфории.

Есть такие вещества — эндорфины или эндоморфины, которые вырабатываются гипофизом и от количества которых в крови зависит наше настроение. Выбрасывается в кровь небольшое количество эндорфинов — мы радостны и довольны. Когда наркоман вводит себе в кровь наркотик, он обманывает мозг, и тот выхлестывает в кровь громадное количество эндорфинов. Наступает «кайф». Человеку нравится это состояние, он хочет повторить его и опять подхлестывает мозг. И так не один раз. Но мозг не может в таком режиме работать постоянно. И естественно, после каждого напряженного выброса эндорфинов наступает период опустошенности, усталости, боли, страданий. И вскоре наркоман колется не для того, чтобы получить удовольствие, а для того, чтобы прервать череду страданий, в которую превращается вся его жизнь. Но того же самого можно добиться и в секте.