Четыре стороны света и одна женщина - Алиса Клевер Страница 54

В отличие от своей сестры Клариссы Ричард Квинси не любил Лондон, поэтому, если позволяли дела, всегда уезжал в их поместье в Сюррее. Тишина и красота – две вещи, ради которых стоит жить. Именно этих двух вещей ему часто не хватало, даже когда он оставался в Сюррее месяцами. Заботы, заботы, заботы – о семейном благосостоянии и о призраке постоянной угрозы разорения. Когда владеешь многим, легко многое потерять.

Недвижимость в Англии и Германии, несколько убыточных ферм, в том числе и в Сюррее. Ну и, конечно, старинное уважаемое имя – вот и все, чем он оперировал.

Жизнь дорога, благородные имена требуют постоянной золотой полировки.

Иногда приходится идти на компромисс, пренебрегать принципами, тем более что те, кто придумал их, давно уже спят в могилах.

Когда отец Ричарда сэр Чарлз Квинси умер, их мать от горя поспешила снова выйти замуж за французского графа и перевалить бремя выплаты по закладным и долгам семьи Квинси на узкие плечи рыжеволосого Ричарда, который на тот момент еще даже не закончил образования. Это было логично, учитывая, что и владение всеми семейными реликвиями переходило к Ричарду как к старшему и единственному мужчине.

Ричард любил тишину и красоту, а еще он любил сестру Клариссу, долгие разговоры о литературе, тихое потрескивание камина. Он ценил реликвии прошлого, хороший шотландский виски и свою библиотеку в усадьбе в Сюррее. Также Ричард любил деньги, позволявшие ему наслаждаться всем вышеперечисленным.

Деньги в Англии добывались нелегко, даже если ты – очень хороший фермер, так что большую часть денег, которые заработал Ричард, приходили из далекой варварской России. Черные, липкие, со следами недавно откачанной из земли нефти и еще черт знает чего, денежные потоки самым мистическим образом трансформировались в белоснежные, экологически чистые и уважаемые фонды и активы.

Деньги семьи Максима Коршунова, близкого друга Ричарда еще с университета.

Плодотворная дружба, приятные во всех отношениях люди. Никаких обязательств, идущих по-настоящему вразрез с понятием чести, проникшим в Ричарда с молоком матери. Его матери, конечно. И потом, как показали годы сотрудничества, ничто не сказывается так благотворно на благородных реликвиях старины, как щедро оплаченные реставрационные работы.

– Это вы, Айрин? – Ричард сбросил с себя остатки крепкого сельского сна. В Сюррее ему всегда спалось лучше, чем в Лондоне. Неужели это и вправду она? Юная длинноногая девушка с самыми синими глазами на свете?

– Ричард? – Голос Арины глухой, прерывистый.

– Да-да, я здесь. Я слушаю! – Ричард резко сел на постели. Это действительно она. Значит, что-то случилось. Он никогда, ни на секунду не сомневался, что Максим обязательно добьется своего, найдет ее, а потом испортит все каким-нибудь ужасным, непристойным образом. Максим всегда был таким – как и его отец. Странным, непредсказуемым и неуправляемым, но, главное… как бы это выразиться… недопустимым с женщинами. Всегда за рамками пристойности. Да что там за рамками, он был бесконечно далек от пристойности. Возможно, он даже не знал, что это такое. Но все же женщины любили его.

И Айрин любила его. Как несправедливо.

– Я не знаю, к кому обратиться. – Ее голос шелестел, как нежный шелк. Она напугана?

– Что случилось? Вы можешь сказать мне эти вещь. Я всегда на ваш сторона.

– О, Ричард. – Арина услышала знакомую круговерть неверных склонений и падежей, и весь стресс, который навалился на нее в последние дни, вдруг разом отступил куда-то. – Я… все так сложно. Кое-что случилось. Я не знаю, как сказать.

– Что он выкинуть на этот раз? – спросил Ричард с легкой усмешкой.

– Он – ничего. – Арина вздохнула. – Ричард, мне нужно показать тебе кое-что. Только… ты должен пообещать мне, что никому ничего не скажешь. Секрет?