Коллеги - Лариса Уварова Страница 54

Как это ни странно, Сергей почему‑то не боялся. Сейчас их куда‑то везут, неизвестно кто и неизвестно зачем, хотя, судя по началу, ничем хорошим ни для него, ни для Анны закончиться это не должно, и все‑таки страха не было. Он даже, взглянув на Анну, пару раз подмигнул ей, чтобы приободрить. Правда, так и не понял, помогло ли это: она смотрела на него глазами, полными ужаса, хотя и хранила молчание.

Мужик в неопрятном ватнике оказался на редкость словоохотливым.

— Ловко я ее сгреб, а? — хвастливо спросил он. — Самое главное, быстро. Оперативно! — и поднял вверх палец, явно довольный тем, что знает такое умное слово.

— Слушай, а помолчать ты не хочешь? Оперативник, — проворчал его напарник в кожаном плаще.

— Да ладно тебе! — отмахнулся «ватник». Получилось у него не «ладно», а «ланно». — Все равно дело сделано. Большой папа нас одобрит.

Мужчина в плаще на месте водителя резко затормозил, да так, что «Дэу», не отстающая от «Жигулей», чуть не врезалась в них.

— Я тебе сто раз говорил, — как‑то устало и одновременно с угрозой проговорил плащ, — не называй Смирнова большим папой. Никакой он тебе не папа, понял? И не мама! Впрочем, маму он тебе еще покажет.

— Какую? — не понял ватник, как‑то сразу осев.

— А ту, которая Кузькина, — все тем же тоном с расстановкой пояснил плащ.

— Да ладно, братан, да я, да ничего, — промычал ватник. — Я же для конспирации так сказал, а то эти двое, — он мотнул головой в сторону Анны и Сергея, — все слышат.

— Это уже не твоя проблема, — отозвался плащ. — Мы с ними разберемся, да так, что в скором времени они все равно ничего сказать не смогут.

— Как это? — удивился ватник.

— А ты пошевели извилиной, — посоветовал плащ. — Есть у тебя хоть одна в твоей глупой голове?

«Есть, конечно, — язвительно подумал про себя Сергей, — но вот какая досада: она непосредственно соединяется с пищеводом, так что не обессудьте».

— Короче, — начал объяснять плащ наставительным тоном, — мы их сейчас накачаем кое‑чем, а потом машину пустим под откос. Несчастный случай, произошедший по причине передозировки наркотика, ясно тебе?

— Ну ты и голова! — восхитился ватник. — Сам придумал?

— Да нет, не я, — с большой неохотой признался плащ. — Это Леонид, — прибавил он, вздохнув, и кивнул назад, в сторону «Дэу».

— А я вот и хотел спросить, — заинтересовался ватник. — Что же он сам‑то с нами поехал? Ему‑то зачем руки марать? Он у нас мозговой центр, а уж выполнять — наше дело. Остался бы дома. Эх, сейчас бы да перед каминчиком, да с водочкой…

— Не может он так, — с уважением пояснил плащ. — Дело ответственное, должен лично проследить. Эта ведь, — он мотнул головой в сторону Анны, — невеста нашего шефа.

— Да ну, брешешь! Эй, слухай, — обратился он к Анне. — Ты что, правда его невеста? Ну хоть кивни! — взмолился ватник, увидев, что Анна смотрит на него глазами, полными ненависти, и, помня об угрозе, молчит. — А ничего она держится, — сказал он вдруг. — И руку мне прокусила, болит, блин!

— Ладно, заткнись уже, — огрызнулся плащ. — Не отвлекай меня, мне на дорогу смотреть надо. Снег все‑таки, скользко.

— Слушай, а за что ее так, а? — все‑таки поинтересовался ватник.

— Да заткнись же ты! — отрезал плащ — впереди показался трудный поворот. — А нечего было против жениха такую волну гнать. Слышал, небось, про публичные дома и все такое? Так вот они, эти два голубчика, всю кашу и заварили!

— Вот это да! — восхитился ватник. — Сильна! Таким, как она, в пуховых платьицах и меховых панталончиках ходить бы да черную икру золоченой ложечкой кушать! А она не побоялась!

— Ну и дура! — отрезал плащ. — За свою же дурь и ответит!

Это были его последние слова.

Из‑за поворота на большой скорости вылетел омоновский «пазик». Сидящий за рулем «десятки» кожаный плащ не ожидал, что кто‑то может попасться им навстречу: по этой дороге всегда мало ездили. Не справившись с управлением — заболтал его все‑таки ватник, — он на повороте выехал на встречную полосу.

Послышался звон разбитого стекла. Со страшным скрежетом передняя часть кабины «десятки» вмялась внутрь. Там, где сидели кожаный плащ и ватник, не осталось ничего. Анна закричала. Мужчина рядом с Сергеем от неожиданности выронил оружие. И Воронцов тут же стукнул его ребром ладони по шее, благо на ней не было шарфа — шея оказалась незащищенной.

— Выбирайся! Живо! — крикнул он Анне.

К счастью, с ее стороны дверь не заклинило, и они оба благополучно вылезли наружу, стараясь не смотреть на то, что осталось от бандитов.

«Дэу» с визгом резко развернулась и помчалась прочь.

— Вовремя вы, — сказал Сергей высыпавшим из «пазика» омоновцам, — а то за текущие сутки было бы совершено еще одно преступление.

— Нам тут оставаться нельзя, — сказал подошедший к Сергею комвзвода, — у нас спецзадание. А вы пока ждите, сейчас пришлем сюда оперативный отряд. Поедете в участок и все расскажете.

— Там еще одна машина была, — напомнил Сергей.

— Знаю, — усмехнулся комвзвода. — Я уже связался с кем нужно, их сейчас остановят. Далеко не уйдут.

— Ну, хорошо, — согласился Сергей. — Спасибо за то, что помешали свершиться неправедному делу. Потеря двух таких журналистов, как мы, нанесла бы непоправимый вред телевидению.

— Так вы тележурналисты? — дошло до омоновца. — То‑то мне показалось, что я вас где‑то уже видел. Ладно, задерживаться больше не можем. Ждите, — приказал он на прощанье.

Сергей обернулся в поисках Анны. Она молча стояла у обочины, обхватив руками плечи. Ее всю трясло.

Сергей подошел к ней, скинул с себя пальто, набросил ей на плечи, но она все равно продолжала дрожать, зубы ее стучали, точно в ознобе. Он обнял ее, зашептал ей на ухо какие‑то ласковые и успокаивающие слова, говорил, что теперь все будет хорошо и бояться уже нечего, но ничего не помогало. Услышав приближающийся вой сирены, Сергей облегченно вздохнул: через несколько минут можно будет дать показания в участке, а потом увезти Анну куда‑нибудь, согреть, успокоить.

Усадив ее в милицейскую машину, он, собравшись уже устроиться рядом, вдруг поспешно бросился к покореженной «десятке» и забрал с заднего сиденья видеокамеру.

— Вещественные доказательства! — со значением пояснил Воронцов.

Анна обернулась к нему. Или Сергею показалось, или ей действительно уже стало лучше.

— Мы свободны, — произнес он успокаивающим тоном.

— И что же мне теперь делать… с этой свободой? — спросила вдруг Анна, судорожно сглотнув.

Она казалась в тот момент такой беспомощной, что у Сергея екнуло сердце. Он никогда не думал, что эта женщина может так выглядеть. Впрочем, давно ли он начал видеть в ней просто женщину?