Бабочки в моем животе, или История моей девственности - Татьяна Николина Страница 54

Мы провели с Люком целую неделю вместе, практически не расставаясь. Я водила его по музеям и клубам. Он рассказывал мне о Франции. Люк оказался довольно умным, эрудированным человеком и настоящим мужчиной. Он был надежным, основательным. Рядом с ним мне больше не хотелось бегать по лужам и совершать другие безумства. Мне не хотелось быть дерзкой хулиганкой, не хотелось издеваться над ним. Впрочем, и он вел себя со мной крайне корректно, уважительно, бережно. Он дарил мне цветы и целовал меня. Я не возражала. Эти его поцелуи оживляли мою душу и целебным бальзамом поливали сердце. Еще недавно я ненавидела всех мужчин. А сегодня я понимала, что раньше мне просто не везло. Рядом со мной был Люк, не вызывающий сомнений в своей мужественности.

– Быстро же ты забыла Марата, – не преминула напомнить мне Мариша.

– Давай не будем о нем, – умоляла я. – В моей жизни появился настоящий мужчина. Так почему бы не дать ему шанс?

– Но ты ведь его не любишь, – хитро косилась на меня подруга.

– Почему? Он мне очень нравится.

– Нравится… А по Марату ты сходила с ума.

– Вот именно. Я больше не хочу сходить с ума. Ты помнишь, к чему это меня привело? К разбитому сердцу.

– И все-таки мне кажется, что вы как-то очень глупо с ним расстались.

– Он оказался трусом и непорядочным человеком. Таким не место в моей жизни, – категорично заявила я.

– Но ты ведь не забыла Марата? – терзала меня Мариша.

– Я его забуду, – вздохнула я, – обязательно забуду. По-другому нельзя. И Люк мне в этом поможет.

– С ним ты тоже собираешься ограничиться платоническими отношениями? – наконец переключилась Мариша.

– Нет.

– И это правильно. Расскажешь мне потом, какие французы в постели.

– Хорошо, – согласилась я. – По крайней мере, целуется он многообещающе.

– И все-таки зря ты не переспала с Маратом, – не унималась Мариша.

– Будь так добра, – наконец не выдержала я, – не упоминай больше при мне это имя! Мне ведь больно, Мариша. Я вычеркнула его из своей жизни и пытаюсь забыть. Но пока у меня не очень получается. Люк – единственный шанс вылечить мое разбитое сердце. И я должна его использовать.

– Ну ладно, – смилостивилась Мариша и покаянно уткнулась мне в плечо.

Это был последний вечер с Люком. Назавтра он улетал в Париж, встречать дома Рождество. Взяв с собой Маришу, мы отправились в клуб. Мариша смотрела на Люка с нескрываемым обожанием. Ей тоже нравились мужчины с манерами. Однако, вопреки обыкновению, она не стала с ним кокетничать. Видимо, из уважения к моему израненному сердцу.

Мы танцевали, курили, смеялись. И я была почти счастлива. Пока не увидела Марата. Он явился в клуб не один. С той самой рыжей девицей, которая и сегодня не сводила с меня глаз. Вот ведь сволочь! Лицемер проклятый! Еще утверждал, что между ними ничего не было. И мое счастье исчезло в одночасье.

– Сукин сын, – зашипела мне на ухо Мариша.

– Вот видишь? А ты еще защищала его. Подлый кобель!

– Еще и приперся с какой-то чепушилой, – негодовала Мариша.

– Марианна, а что такое че-пу-ши-ло? – ничего не понимал Люк.

Мариша слегка смутилась:

– Чепушило – это нехороший человек.

– А я и не знал такого слова.

– Это местный фольклор, Люк, – объяснила ему я. – Не обращай внимания. Пойдем лучше танцевать.

Мы танцевали напротив Марата. Целовались. По моей инициативе, конечно. И впервые мне было так хорошо с Люком. Странное дело, поцелуи назло ненавистному мне человеку оказались на удивление приятными. Меня возбуждала злость Марата. Я хотела раздавить его своей страстью к другому мужчине, растоптать его самолюбие, заставить пожалеть. Он не стал мстить мне той же монетой. Стоило только посочувствовать его спутнице, оказавшейся лишней на этом вечере.

– Кэт, прошу тебя, будь немного сдержаннее, – просил Люк.

– Почему? Тебе не нравится? – спросила я, целуя его шею и косясь на изменившееся лицо Марата.

– Дело в том, что мне слишком нравится. Понимаешь? Мне нелегко себя сдерживать.

– Прости, – сжалилась я и выскользнула из его объятий. – Я сейчас вернусь.

Я вбежала в туалет и уселась с ногами на столик с раковинами. Я подставила руки под холодную воду. Она стекала, становясь по-настоящему ледяной. Мои руки краснели. Ледяным прикосновением я провела по шее, щекам. Они пылали. Нужно прийти в себя. Нужно сейчас же успокоиться. Что происходит вообще? Я не должна позволять себе сходить с ума из-за какого-то подонка, явившегося сюда вместе с женщиной. Он мне никто, и зовут его никак. Мои губы обжигала ледяная вода, когда кто-то вошел в туалет. Я должна прийти в себя. Незачем, чтобы кто-то видел, что я сошла с ума. Я спрыгнула с раковины и вытерла под глазами. В зеркале за моей спиной стоял Марат.

– Ты что, с ума сошел? – резко обернувшись, спросила я.

– Похоже на то. И в этом твоя вина, – невозмутимым тоном произнес он, следя за каплями, бегущими по моей шее.

– Что ты себе позволяешь? Ты ворвался в женский туалет.

– Хотел поговорить с тобой без свидетелей.

– Без свидетелей? Должна тебе напомнить, что это общественный туалет и сюда в любую минуту может кто-то зайти.

– Никто сюда не зайдет, – спокойно сказал он и щелкнул замком в двери.

– Ты не в себе, – догадалась я и попятилась к стене.

– Точно. И виновата в этом ты, – не стал возражать он и схватил меня за руку.

Я попыталась вырваться. Бесполезно. Он схватил меня мертвой хваткой.

– Отпусти, – зашипела я.

– Сначала ответь мне: сколько еще ты намерена издеваться надо мной?

– О чем ты?