Ночной гость - Селеста Брэдли Страница 54

Джулиан вытянул ноги и прислонился спиной к высокой спинке кресла, повернув голову, чтобы видеть ее. В комнате стояла полнейшая тишина, не считая потрескивания небольшого огня в камине и благословенного звука легкого дыхания Иззи.

Шишка на голове оказалась незначительной, и, к счастью, дыма она наглоталась не слишком много. Она здорова, и опасность ей больше не грозит.

Джулиан потер руками лицо и посмотрел на жену. Под действием снотворного, которое дал ей доктор, она спала уже несколько часов. Джулиан не отходил от нее.

Ведь он мог потерять Иззи. Сама мысль об этом была невыносима.

Еще несколько минут, и конюшня превратилась бы в ад кромешный. Иззи нуждалась в помощи, нуждалась в нем, а он стоял, поздравляя себя со своим геройством, в то время как ее жизнь была в опасности.

Неужели он никогда не перестанет подводить Иззи? Никогда не будет тем мужчиной, которым она когда-то его считала?

Он не рыцарь, славный и благородный, и все же он мог бы быть лучше, чем есть. Мог бы попытаться не быть тем человеком, которым, по убеждению его отца, является. Возможно, жизнь, такая, как она есть, жизнь не героическая и не грешная, достижима и для него. Возможно, Иззи могла бы полюбить его такого, какой он есть.

Да, подумал Джулиан, выпрямившись, Это их единственный шанс на счастье. Если их брак перестанет быть холодным, равнодушным союзом, он заставит Иззи полюбить его.

Так же, как он любит ее.

Ошеломленный этим открытием, он снова опустился в кресло. Он любит ее. Любовь. Джулиан не думал испытать ее, никогда по-настоящему не верил в нее, по крайней мере, не для себя. Любовь для других людей, хороших людей, а не для порочных, испорченных Дарингемов.

Во время школьных каникул он часто ездил вместе с Эриком в Гринли. Как часто он наблюдал со стороны за волшебным кругом, когда лорд и леди Гринли обнимали друг друга и своих детей? Как нищий, замерзающий на занесенной снегом улице, наблюдает за тем, как семья собирается в тепле своего дома.

Порой казалось, будто они из какого-то другого мира, доброго и великодушного, так непохожего на его собственный дом суровости и горечи.

В детстве, видя истинную привязанность, которая существовала между родителями Эрика, он однажды подивился этому вслух, ибо в его жизни ничего подобного не было. Лорд Гринли задумчиво посмотрел на него, затем сказал, что любовь делает все хорошее вдвое прекраснее, а все плохое — вдвое легче.

Юный Эппи запрятал эту частичку мудрости глубоко в сердце, не использовал ее. Но, очевидно, верил в нее.

Джулиан рассмеялся. Итак, он любит Иззи. А вот она его не любит. Перед ним стоит нелегкая задача — завоевать ее любовь.

Но он хочет этого. Джулиан поднялся с кресла, не в силах усидеть на месте, и устремил взгляд на сплошную стену дождя.

Господи Боже, как же он этого хочет!

Он хочет, чтобы она смотрела на него так, как леди Гринли — на своего мужа. Чтобы она нуждалась в нем, желала его. Хотел, чтобы он был дорог ей так же, как она дорога ему.

Стоя у окна ее комнаты, он вспомнил день, когда стоял перед окном в Маршвелл-Мэноре, ожидая встречи с Иззи. Ситуация, в которой он оказался, приводила его в отчаяние. Как несправедливо, что он должен жениться на незнакомой ему женщине. Джулиан прислонился лбом к холодному стеклу. Он и представить себе не мог, что будет еще несчастнее, поняв, что эта женщина не любит его.

Что, вероятнее всего, она любит его лучшего друга.

Иззи лежала, плотно укутанная в гору одеял. Огонь ревел в камине, у ее ног лежали бутылки с горячей водой. Казалось ее, настигла снежная буря, а не пожар.

Был почти полдень, комната была залита солнцем. От ночного дождя остались лишь воспоминания. Пришел доктор, осмотрел Иззи, сказал, что она вполне здорова и что ребенок, которого она ждет, не пострадал.

Бетти наполняла ванну таким количеством горячей воды, что Иззи могла либо свариться в ней, либо утонуть. Однако отказываться от ванны Иззи не собиралась. Она мечтала смыть запах дыма с тела.

Джулиана нигде не было видно. Бетти сказала, что он всю ночь, «занимался делами» и только что отправился принимать ванну. Иззи вздохнула. Ей так хотелось поговорить с ним. О чем — она сама не знала.

С той ночи в саду они больше не беседовали. Должно быть, это ее вина, зато бурное событие Джулиана совсем не изменило.

Зато Иззи не могла сказать ему ни слова. Не могла признаться, что любит его.

Это так патетично — любить того, кто не отвечает тебе взаимностью, и не стоит показывать свою слабость перед тем, кто к тебе совершенно безразличен.

Иззи вспомнила ночь, когда пришла к нему в кабинет. Его отказ причинил ей боль, оскорбил ее. Больше она этого не допустит.

За что она его любит? Он эгоистичный, упрямый, властный и… великодушный, сильный и очень красивый. Она вздохнула, признавая безнадежность попыток высвободить сердце из этого плена.

Опустившись в горячую ванну, Иззи постепенно расслабилась. Головная боль почти прошла, Иззи стало клонить ко сну, когда до нее вдруг дошел смысл того, что говорила Бетти.

— Вытащил вас прямо из огня, настоящий герой. А перед этим только-только спас детей из горящего крыла…

Через пару минут Иззи выбралась из ванны, быстро набросила на себя просторную ночную рубашку и халат и стремительно распахнула дверь между их спальнями. Она часто проходила мимо этой двери и знала, куда она ведет, хотя ни разу не рискнула нажать на ручку, боясь обнаружить, что она заперта со стороны Джулиана. Иззи распахнула дверь в облицованную кафельной плиткой ванную комнату.

Джулиан сидел голый в огромной ванне, а его камердинер лил из кувшина воду ему на голову.

Вздрогнув от звука ударившейся о стену двери, Джулиан резко повернул голову и ударился о кувшин, отчего его содержимое выплеснулось, облив ошеломленного камердинера.

Несмотря на удивление, Джулиан едва сдержал улыбку, когда увидел Иззи. Лицо ее пылало, волосы рассыпались. Она выглядела восхитительно.

— Джулиан? С тобой все в порядке? Ожогов нет? О чем ты только думал? Ты же мог погибнуть!

Тут Иззи заметила, что Джулиан голый, и округлила глаза.

Приоткрыв губы, она позволила глазам скользнуть от лица вниз по груди, следуя за последними струйками ополаскивающей воды, которые струились сквозь черную поросль на груди и собирались в ручеек, стекающий через пупок вниз.

Иззи не могла оторвать зачарованного взгляда от кружившегося водоворота воды у его талии. Покрытая мыльной пеной, вода была не очень прозрачной до тех пор, пока Джулиан не пошевелился, подняв небольшую волну, которая смыла мыльную пену.

Челюсть у нее отвисла, когда она увидела явную реакцию на ее бесстыдное разглядывание. Вскрикнув, Иззи повернулась и бросилась вон из комнаты.