Твоя навсегда - Карен Робардс Страница 54

– Но я хочу, чтобы и у тебя все было великолепно, – с нежностью сказала Бет и взяла сестру за руку. – Да-да, очень хочу.

– Мисс Бет, сию же минуту прекратите изводить сестру! – вмешалась Туиндл. Она посмотрела на Клер и мягко добавила: – Мисс Клер, не хотите же вы расплакаться на улице.

– Но, Туиндл… – начала было Бет, но Клер сжала ее руку, призывая замолчать, потом засмеялась и сморгнула слезы, набежавшие из-за неожиданного заступничества сестры.

– Бет, дорогая, смотри, что ты наделала! Твоя защита довела меня до слез! Я не засохну из-за его грубости по поводу шляпки, ты это знаешь, так что не забивай себе голову. У меня все прекрасно, честное слово.

– Ты так только говоришь, – заявила Бет, но, перехватив строгий взгляд Туиндл, замолчала и поджала губы.

После этого воцарилась тишина, если не считать стука копыт и грохота колес по булыжной мостовой; карета повернула с шумного бульвара на Парк-лейн рядом с Гайд-парком. Парк-лейн – улица малолюдная и очень тихая. К тому же было еще довольно рано, так что им встретилась только какая-то горничная с корзиной через руку, двое детей с нянькой, бредущие к парку, и дворник, который махал метлой прямо перед Ричмонд-Хаусом. Дворник посторонился, как только их экипаж остановился перед домом.

– Бет, я бы на твоем месте не говорила Ричмонду о том, что мы его видели. Женщина, которая с ним была, вовсе не леди, уверяю тебя, – вполголоса проговорила Клер, когда им открыли дверь кареты и спустили лесенку.

– Ты хочешь сказать, он взял себе – как это? – отрез муслина? – Бет, выбираясь из кареты, оглянулась на сестру – она была скорее заинтригована, чем шокирована известием. – Нет, он просто потрясающий! Клер, не напускай на себя чопорный вид. Ты должна знать, что для джентльмена иметь такую женщину – просто развлечение.

Туиндл застонала и зажала ладонями уши.

– Бет, где ты такого наслушалась?! – в ужасе воскликнула Клер. – Предполагается, что леди, особенно юные, незамужние, ничего не знают о таких вещих, а если знают, то, уж конечно, не говорят!

– Если вам удастся ее в этом убедить, то не я, а вы должны быть горничной, мисс Клер, – проворчала Туиндл и устремила на Бет взгляд, предупреждавший каждого, кто ее знал: когда они останутся наедине, она разразится бранью. Но на Бет это не произвело впечатления.

– Ну надо же… – усмехнулась она, спустившись по лесенке.

Вечер застал их в «Олмаке», клубе для избранных. Попасть туда было труднее, чем в Сент-Джеймский дворец, хотя «Олмак» и имел вульгарное наименование «ярмарка невест». Он управлялся патронессами, в число которых входила, к счастью, подруга тети Августы леди Джерси, а также дамы более высокого положения – принцесса Эстерхази, графиня Лайвен и миссис Драммонд-Баррел. Клуб занимал несколько больших, на удивление запущенных комнат на Кинг-стрит. Меблировка не впечатляла, из напитков – только чай, лимонад и оршад, закуски отвратительные, вроде черствых кексов или хлеба с маслом, а из развлечений – только танцы да вист на нескольких столах, и все же получить допуск в эти священные стены желала каждая амбициозная женщина. Чтобы купить сюда билет, прежде надо было заручиться одобрением патронесс в форме поручительства, а патронессы были очень строги в вопросе, кто подходит, а кто не подходит для их клуба. К счастью, это препятствие было преодолено для Клер, когда она начала выходить в свет, а значит, и для Бет дорога была свободна.

И вот теперь Клер, как сопровождающая, сидела у стеночки в золоченом кресле и вместо гордости за привилегию сидеть среди избранных чувствовала только скуку и головную боль. По правде говоря, ее охватило уныние, хотя она не призналась бы в этом даже самой себе, – уныние из-за той блондинки, с которой Хью разъезжал по Пиккадилли. Интересно, он и сейчас с ней? Может, они в том доме на Керзон-стрит, который Хью предлагал ей для свиданий? Может, они сейчас целуются? Или же они…

«Стоп, – приказала себе Клер. – Не смей об этом думать. Выбрось из головы Хью и все, что с ним связано».

Она поискала глазами сестру. Танцы были в разгаре, и Бет отдавалась им весело и радостно, что было частью ее натуры. Она была прелестна в белом платье – практически это был единственный цвет, допустимый для дебютанток в «Олмаке». Свои рыжие волосы она собрала и заколола на затылке, а ее платье с крохотными рукавчиками и завышенной талией было перехвачено под грудью синей лентой под цвет глаз и прекрасно подчеркивало совершенство фигуры.

«Вот бы опять стать молодой и беззаботной», – с тоской думала Клер. Глядя на танцующих девушек, она вдруг почувствовала себя ужасно старой и совсем пала духом.

Клер откусила кусочек от кекса с маком, который держала в руке; потом пришлось жевать и глотать сухое безвкусное лакомство, и она едва не поперхнулась. Как странно: ей всего двадцать один год, а жизнь словно закончилась. Закончилась после того, как она успешно выполнила непременную обязанность хорошо воспитанной девушки – вышла замуж. И больше леди в ее положении ждать нечего. Кроме рождения детей, которых у нее скорее всего не будет.

И кроме ослепительной любовной связи с кузеном мужа.

Клер все-таки подавилась, но кашель помог изгнать из головы неуместную мысль.

– Дорогая, пора бы тебе знать, что нельзя есть их закуски, – неодобрительно прошептала тетя Августа, сидевшая рядом. В платье лавандового цвета она выглядела гранд-дамой. – Они просто ужасны, но сюда приходят не для того, чтобы есть. – К счастью, в это время мимо проходила пара, которая придала другое направление ее мыслям. – Ты посмотри на это платье! Кто это такая? О, Эмилия Пули! Она всегда вела себя вызывающе. Если бы ее отец не был герцогом, ее бы нигде не принимали. Видишь, как платье липнет к ногам? Как будто на ней мокрая нижняя юбка!

– По-моему, на ней вообще нет нижней юбки. – Клер послушно посмотрела на указанную леди. Женщине было ближе к тридцати, чем к двадцати, но она по-девичьи разоделась в белый муслин, который в ее случае казался почти прозрачным. – По-моему, она намочила все платье.

– О Господи… – Тетя Августа повернулась к миссис Уэстон, сидевшей по другую сторону от нее, и вновь о чем-то заговорила.

Клер избавилась от остатков кекса, положив его на поднос проходящему мимо официанту, вытерла руки о колени, отчего в складках платья наверняка останутся крошки, и решила, что ее нынешнее положение матроны имеет по крайней мере одно преимущество: не надо надевать белые или бледнейшие пастельные цвета. Сегодня на ней было блестящее шелковое платье бронзового цвета с темно-зеленой лентой под грудью, а также изящное изумрудное колье и серьги, доставшиеся от матери.

Немного помедлив, Клер завела беседу с леди Холстед, матерью четырех дочерей; при этом она с некоторой завистью следила, как Бет скользит по залу.

– О, мне машет Барбара Лэнгфорд. Надо пойти узнать, чего она хочет, – сказала ей на ухо тетя Августа, затем встала и пошла в другой конец зала.

Клер вполуха слушала леди Холстед, щебетавшую о том, как ее младшая дочь переболела корью, и тихонько вздыхала – ей ужасно хотелось потанцевать. Она могла это сделать; когда они только пришли, многие джентльмены приглашали ее, но она не видела никого, с кем ей захотелось бы танцевать. Настроение мог бы поднять разговор с подругами, но здесь их не было, что неудивительно: они были слишком молоды, чтобы иметь дочерей на выданье, к тому же они слишком опасались за свой статус замужних дам и не посмели появиться на «ярмарке невест».