Вот такое кино, или "Рабыня Изаура" отдыхает - Валентина Седлова Страница 54

— Лешка, да успокойся ты, чего вскочил! Тебе лежать надо! А у меня все в полном порядке — видишь, жива-здорова.

— А новая жертва?

— Была. Но, как видишь, не я. Да и там легким испугом обошлось.

— Слава Богу, — выдохнул Алексей и еще крепче прижал меня к себе. Честное слово, в этот момент я все ему простила: и неверие, и скрытность.

— Ладно, давай обратно на кровать. Видел бы нас твой лечащий врач — столько «приятного» наговорил!

— Ай, да надоели мне эти врачи хуже горькой редьки! Послушать их — так я должен себя вести, как полный инвалид. Уже жалею, что вместо того, чтобы домой или к тебе тогда поехать, зачем-то «скорую» вызвал. Столько времени здесь теряю — жуть!

— Еще скажи, что ты здоров, как бык! И сотрясения у тебя нет, и лицо рихтовки не требует.

— Да что лицо — ерунда. Глаза целы, зубы целы, нос уже задышал, а остальное неважно. Или я тебе такой совсем не нравлюсь?

— Скажу откровенно, твой предыдущий имидж меня больше устаивал. А ноги-руки как?

— Да тоже в полном порядке. Вон, сама посмотри!

Лешка закатал штанину и продемонстрировал подживающие синяки желто-зеленого цвета.

В голове у меня перемкнуло. Что же это получается: у Андрея синяки примерно на том же месте и того же качества, и у Лешки. Но Лешка свои получил неделю назад, а по словам Андрея, он пострадал не далее, чем сегодня утром. Странно. А выглядят одинаково. В принципе, такая расцветка синяков характерна для двух случаев. Первый — это когда как у Лешки, они уже подживают и успели пройти всю гамму от сине-бордовых через фиолетовый к зеленому. А второй — когда синяки легкие. Ну, коленкой, например, о стол задел. Или рукой о стену стукнулся. Но тогда тоже ничего не сходится: если верить Андрею, машина на скорости сбила его с ног. И он хромает. Значит, ни о каких «легких» синяках и речи быть не может!

— О чем задумалась? — спросил Лешка.

— Да так, ничего особенного, — не стала я делиться своими догадками, чтобы не спровоцировать очередную ссору. — Лучше просто обними меня, а?

Лешка с видимым удовольствием выполнил эту просьбу, и мы так и просидели с ним, пока дежурная медсестра не прогнала меня домой. Уходить мне совсем-совсем не хотелось.

* * *

Выходные пролетели в какой-то непонятной суматохе. Срочно потребовалось отписать аннотации на очередной блок, потом обнаружилось, что один из диалогистов безмерно долго держит у себя серию. Пришлось звонить и грозно намекать, что если в течение ближайших двух дней диалогов не будет, то серию отбираем и отдаем другому автору. Человек все понял правильно и уже вечером выслал мне свой «шедевр». Количество ляпов и огрех данного шедевра превышало все мыслимые нормы, но отправлять его на переделку времени уже не было. Пришлось переписывать самой, оставляя от оригинала только шапки сцен и имена персонажей. Ну, и ремарки кое-где. Надо бы, кстати, не забыть предупредить Тамару, чтобы она этому диалогисту больше ни одной серии ни на одном из проектов не давала. Перебьется за такие художества.

В общем, к утру понедельника я чувствовала себя белкой в колесе после марафонской дистанции. Разбитая, вялая, сонная — ну, никакая, одним словом! Работать не хотелось просто категорически. Чертыхаясь сквозь зубы, я отказалась от идеи изобразить на лице макияж, надела джинсы и толстый свитер, чтобы обойтись без куртки, а ноги после недолгого колебания обула в высокие ботинки в стиле «милитари» на внушительной платформе. Дед посмотрел на мою экипировку и спросил:

— Кого пинать собираешься?

— Авторов, дедушка.

— Смотри только, бей с носка, а то тебя по протектору подошвы вычислят, — сказал дед без тени улыбки. Я поперхнулась. Что-то в последнее время у всех нас юмор какой-то специфический стал, не угадаешь, где шутка, а где уже нет.

Как ни странно, я почти не удивилась, когда Рита пришла на работу с замотанным в цветастый платок горлом и полными страдания глазами. Хрипящим голосом она поведала, что кто-то напал на нее в подъезде, придушил, потащил в подвал, и только своевременное появление жильца с первого этажа спасло ее жизнь и честь от маньяка. Маньяк, разумеется, удрал. Лица она его не видела, а следовательно, не запомнила. В милицию она, конечно же, не обращалась, поскольку считает, что это бессмысленная трата времени. Подумывает о покупке дамского пистолета, и уже занялась сбором справок для получения разрешения на оружие.

Почему мне ни холодно, ни жарко от этого известия? Ритка смотрит на мир, как загнанный зверек, Летка слегка торжествует над горем соперницы, но и в ее глазах плещется страх. Парни все словно посуровели лицами, не слышится обычных смешков, вообще ничего. Тишина? Ну да, я же должна что-нибудь сказать. А что? Извините, граждане, что вы все пострадали, а я еще нет? Или: простите меня, дуру, что в прошлый раз заверила вас всех, что с этой серией ничего не произойдет? Ну, ошиблась, с кем не бывает? Все не то.

— Я не могу так больше. Я уйду из этого чертова сериала! — нарушила молчание Летка. — Сколько можно? Я не собираюсь за эти жалкие гроши жертвовать своим здоровьем и жизнью! Кто-то издевается над нами, а мы все это терпим! Не знаю, как вы, но если ничего не изменится, в следующий раз вы меня здесь не увидите!

Интересно, — подумала я про себя, — замешана она во всем этом безобразии или нет? Со стороны смотрится все очень убедительно. И главное — вовремя она объявила о своем уходе. Психологически точный ход, с какой стороны не подкопайся. Если сейчас мои авторы широкой колонной замаршируют в сторону начальства с мольбой перевести их на любой другой проект — лишь бы не сыскное трио и не под начало Лизы — следующий шаг со стороны руководства — снять меня с должности. Ссылки на мистику и непонятные совпадения сюжетов с жизнью авторов не пройдут. Диагноз будет однозначным: неумение работать с людьми. А это как черная метка. Как финишный столб с надписью «сиди и не рыпайся, выше головы не прыгнешь». Согласна ли я на это? Ни за что! А раз так, чего и молчу и жду?

— Хорошо, Лета. Но пока ты здесь, я жду от тебя и остальных новых сюжетов. Мне не нужны травмы, ранения, удушения. Пишите про слежку за мужьями-женами, про пропажу любимой собачки президента, про соседа-вуайериста. Что вам мешает это сделать?

Народ хмуро переглянулся. Могу поспорить, они вообще не хотели писать ни единого сюжета. Но и разбежаться кто куда не торопились, что меня, конечно же, радовало.

— Лиза, тебя срочно туда! — процокавшая каблучками секретарша многозначительно стрельнула глазками в сторону потолка. Понятно, внеочередной разнос, если даже с совещания срывают. Ничего, прорвемся.

— Так, ребята, слушай мою команду. Ровно через два часа собираемся здесь, а пока отправляю всех гулять и думать. Надеюсь, что когда мы снова встретимся, вы порадуете меня новыми и безопасными сюжетами. Не смею больше задерживать.

С этими словами я покинула комнату для совещаний и отправилась к продюсеру. Что он мне скажет? Черт, опять мандраж начался. И я, как назло, в таком неформальном виде. Да ну и хрен с ним! Сколько можно бояться!