Жажда наслаждений - Тия Дивайн Страница 54

— Не думаю. По-моему, он свихнулся, и я не желаю даже находиться рядом с ним.

— Уже что-то новенькое, — пробормотал Николас.

— О чем ты говоришь, Николас?

— О твоей новой выдумке.

— Ты взял и отдал меня Питеру.

— Такова была первоначальная цель, не так ли?

— Только не моя цель.

— Разве ты не желала все довести до логического завершения? — Николас вдруг осознал, что Минна жадно вслушивалась в их разговор. — Иногда мужчине нужно говорить все в лицо.

— Мне бы хотелось чем-нибудь кинуть в твое лицо, — процедила Элизабет. — Из-за тебя мне придется ждать еще целый год.

Ждать, ждать, ждать… Ничто уже не будет таким, как раньше… Не будет — она похоронила данное когда-то ей обещание глубоко внутри себя. Черт бы его побрал.

— Черт бы побрал все, и тебя тоже… Вот тебе. — Она схватила коробку и высыпала все ее содержимое на его ноги. — Здесь все счета. Я не могу гарантировать, в каком они состоянии. Но мне наплевать.

Она вылетела из комнаты под успокаивающие звуки голоса Минны, которая пыталась унять бушующую ярость Николаса.

Под вечер Питер созвал всех, чтобы, как он сказал, решить, какие шаги стоит предпринять. Конечно, принимая во внимание непредсказуемое поведение Николаса.

Все собрались в библиотеке. Джайлс принес чай, немного пудинга и пирога. Элизабет почему-то почувствовала себя очень уютно. Наверное, потому, что все казалось по-прежнему.

— Итак, вот с чем мы имеем дело, — начал Питер. — Появляется незнакомец, не имеющий ни малейшего отношения к Шенстоуну, и захватывает бразды правления. Затем небольшой пожар, несчастный случай в необычном месте. Таинственные шаги в коридоре. А теперь случайное падение с лестницы. Согласен, незначительные события, не имеющие разумного объяснения. Однако… Николас нас всех обвинил в попытках убить его. Любой бы решил, что как минимум произошло недоразумение, как максимум — непростительное оскорбление. Думаю, его слова и обвинения — бред, но для блага Шенстоуна и Элизабет мы не должны поддаваться первому побуждению и оставить его наедине со своим недомоганием.

— Слушайте, слушайте, — проговорил отец Элизабет.

— Виктор? — спросил Питер.

— Враг уже у ворот; мы должны противостоять ему всеми средствами, которые есть в нашем распоряжении, — сказал Виктор.

При таких словах у Питера приподнялась бровь.

— Разглагольствования Виктора всегда кажутся очень осмысленными. Но затем встает вопрос, что же они означают. Минна?

— Бедняга с трудом осознает свои слова и поступки. Я, естественно, остаюсь.

— Элизабет?

— Он может отправляться к черту, — ответила она.

— Элизабет! Ты в любом случае в меньшинстве. И, насколько я знаю, у тебя есть веские причины, чтобы остаться.

— Я их пересматриваю, — возразила она, стиснув зубы.

— Не нужно, — предупредил Питер. — Мы на правильном пути. Кем бы мы оказались, если бы оставили Николаса одного в таком отчаянном положении?

— Людьми, к которым вернулся разум? — предположила Элизабет.

— Может статься, что он не отвечает за свои действия, — вмешался отец Элизабет, — тогда что будет с Шенстоуном? Он, я убежден, окажется в чужих руках, и никто тогда не подумает об Элизабет. Нет. Наиболее разумным представляется остаться здесь, дождаться выздоровления Николаса, а затем принять решение согласно сложившейся ситуации.

— Ну, просто добрые самаритяне, — сказал Виктор. — Для меня звучит вполне осмысленно.

— Отлично, — проговорил Питер. — Мы пришли к следующему решению — на данной стадии болезни Николас не ведает, что творит и говорит, поэтому мы просто забудем о сегодняшнем происшествии и будем делать вид, что ничего не случилось.

Теперь все, чего лишился его отец, было в его руках.

История была стара, как Библия: престарелый муж, привлекательный младший брат и молодая жена, не получающая достаточно любви и внимания. Любому ясно, что интрига была неизбежна, равно как и бурная развязка.

Конечно, Ричарду пришлось уйти. По мнению Николаса, его отец переезжал с места на место и уже не мог остановиться. Только такой причиной можно объяснить его появление в Москве.

Там он и остался, пока Уильям разыгрывал из себя продолжателя славного рода, история которого насчитывала несколько веков на английской земле.

Шенстоун должен был перейти к отцу Николаса. Если бы Уильям умер немного раньше, Ричард смог бы вернуться на родную землю.

Всю свою жизнь он мечтал о родной земле.

Но когда Ричард умер, Николаса даже не было рядом с ним. Он находился в бегах, и ему было не до того…

Хватит плохих воспоминаний. От них надо избавляться. Нужно разобраться с бумагами.

Уильям прекрасно зарекомендовал себя в качестве управляющего собственным имуществом. Николасу даже не нужно было ничего делать, так что его попытка разобраться в делах имения была направлена всего лишь на получение большего контроля над ситуацией.

Черт.

Ему не удалось шокировать Питера, оскорбить Минну или лишить равновесия отца Элизабет.

Он отбросил бумаги и спустил ноги с кровати.

Голова кружилась. Дьявол. У него все еще осталось ощущение падения с лестницы.

Совсем не годится ни для него, ни для его обязанностей, ни для его миссии, ни для Элизабет…

Элизабет…

Черт. Он практически сказал ей, что она может отдаться Питеру.

А тот оказался лицемерным сукиным сыном, который ухлестывал за ней в течение многих лет, дал надежду, а теперь разочаровывает ее.

Ему просто нужен Шенстоун. Всем им.

А Элизабет нужен?..

Еще вчера был нужен он, Николас.

Благодаря любезности Джайлса Николасу подали завтрак в постель. Минна зашла проведать его и обнадеживающе похлопала по плечу.

— Сегодня ты выглядишь намного лучше. — Она коснулась его лба. — Жар спал. Теперь я уверена, что ты скоро поправишься.

Кто же Минна такая?

В дверь просунулась голова Питера.

— Ты будешь рад узнать, что тебе не удастся так просто от нас избавиться.

— А если не так просто? — ворчливо спросил Николас.

Затем заглянул отец Элизабет:

— Слышал, ты сегодня намного лучше себя чувствуешь. Кстати, мы простили тебя за твои вчерашние высказывания.

— Зато я вас не простил.

Господи, что здесь происходит? Напоминает библейское общество, разносящее благую весть. Обещают каждому надежду и прощение, скрывая в своих рядах убийцу.

Виктор, как всегда, изрек: