Ловушка для Катрин - Жюльетта Бенцони Страница 54

Наконец посетители оказались в маленькой молельне, затянутой фиолетовым бархатом.

– О вас доложили! – просто объяснил Жак. – А мне дорога хорошо знакома. У нас с королевой часто бывают тайные совещания. Она очень интересуется моими делами, в которых уже сейчас видит грядущее процветание королевства! Кстати, вот и она!

Через мгновение Катрин уже стояла на коленях, целуя руку, которую ей протянула высокая худая бледная женщина, чья черная вуаль была накинута на высокую золотую корону. Недавняя болезнь оставила глубокие следы на лице Иоланды Арагонской. Ее густые голосы, когда-то черные, стали теперь снежно-белыми. Лицо, еще подвижное и красивое, несло следы перенесенных страданий. Однако глаза сохранили всю свою живость.

Без единого слова она подняла Катрин с колен и горячо поцеловала. Затем пристально на нее посмотрела.

– Бедное дитя! – сказала она. – И когда наконец судьба сжалится над вами? Я не знаю другого, кто больше вас заслуживал бы счастливой и мирной жизни!

– Я не имею права жаловаться, мадам. Судьба в самом деле послала мне множество испытаний, но она же дала могущественных и великодушных покровителей.

– Скажем, она дала вам друзей, каких вы заслуживаете. На этот раз я хочу, чтобы вы уехали из города со спокойной душой в том, что касается вашего мужа! Король простит.

– Ваше величество знает? – удивилась Катрин.

Королева улыбнулась и бросила в сторону Жака Кера иронический взгляд.

– Я прочла этим вечером самое длинное письмо, какое мэтр Жак Кер мне когда-либо адресовал. И поверьте мне, он ничего не оставил в тени. Да, я знаю все. Я знаю, что ваш Арно опять принялся за старое. И чтобы быть откровенной, Катрин, бывают минуты, когда я жалею, что вы не смогли выйти замуж за Пьера де Брезе. Он мог бы обеспечить вам существование, достойное вас. Граф де Монсальви невыносим.

– Мадам! – воскликнула Катрин. – Подумайте, что в этот час он может быть уже мертв.

– Он? Мертв? Полноте! Вы сами не верите в это, а я тем более. Когда этот человек умрет, обязательно что-нибудь случится: наводнение или землетрясение, не знаю, но произойдет какое-то из ряда вон выходящее событие, которым все человечество будет поставлено в известность. Не смотрите на меня так, Катрин! Вы очень хорошо знаете, что я права. Эта порода людей, как дурная трава: ее невозможно искоренить. На полях сражений – это герои, но их необузданность невыносима в повседневной жизни, так как им необходимы буря и смятение, чтобы чувствовать себя в форме. А дисциплина – последняя из вещей, которую они принимают.

– Но тогда где же он?

– Этого я не знаю. Но мужчина, который перенес то, что перенес он, и вышел живым, включая лепрозорий и плен у сарацинов, не даст себя убить в темном лесу деревенскому мяснику. Верьте мне, Катрин, ваш Арно жив. Те, кто хорошо меня знает, утверждают, что я умею заглядывать в будущее, что туманы иногда расступаются передо мной. Это неправда… или не совсем правда. Однако я вам говорю: уезжайте, не мучая себя, поезжайте к вашей матери, которая больше, чем кто-либо другой, нуждается в вас.

Воля этой женщины была такой могучей, ее авторитет так велик, что Катрин почувствовала себя увереннее, надежда опять поселилась в ее душе.

Иоланда Арагонская, по крайней мере на ее памяти, никогда не ошибалась. Уже столько лет она уверенно вытягивала Францию из той пропасти, в которой оказалась страна. Всегда последующие события доказывали ее правоту…

– Тогда, – спросила она робко, – я могу надеяться получить от короля помилование?

Иоланда рассмеялась:

– Получить? О нет, моя красавица! Пусть мессиру Арно тоже достанутся какие-нибудь трудности, и пусть он не перекладывает все на ваши слабые плечи. Когда вы его найдете или когда будете знать, где он находится, доставьте ему этот пропуск и отправьте ко мне. Я займусь этим, и он сам пойдет просить прощения у короля Карла. Будьте спокойны: этого прощения он непременно добьется. Ему достаточно будет преклонить колено. И наконец о том, что касается моего внука, пусть это также вас не беспокоит. Я скажу дофину о поразившем вас несчастье, которое вынудило вас уехать. Я ему скажу также о моем полном удовлетворении тем приемом, который он вам оказал… и объясню некоторые вещи, о которых ему пора знать. Это замечательный мальчик, и я возлагаю на него самые большие надежды, но те, кто захочет его постичь, должны будут обратиться в гораздо большей мере к его уму, а он велик, чем к сердцу, которое является тайной.

Катрин снова опустилась на колени.

– Госпожа моя королева, – сказала она взволнованно, – каким образом могу я доказать свою признательность?

Королева устремила на Катрин задумчивый взгляд.

– В какую часть Бургундии вы направляетесь? Это не Дижон?

– Нет, мадам. Это Шатовиллен, где графиня Эрменгарда приютила мою больную мать, но это не очень далеко от Дижона, и к тому же я намереваюсь там быть. У меня есть счеты с моим дядей. Он недостойно поступил с моей матушкой.

Королева помедлила еще мгновение. В ее глазах зажегся огонь, и на скулах заиграл легкий румянец. У нее возникла мысль…

– Мой сын Рене, – сказала она наконец, – герцог Лотарингии и король Неаполя, как вы, конечно, знаете, все еще находится в тюрьме у герцога Филиппа. Он в Дижоне, в одной из башен герцогского дворца.

– Ваше величество, – вмешался в разговор Жак Кер, – мне известно, что к этому часу коннетабль де Ришмон должен был встретиться в Сент-Омере со своим шурином герцогом Бургундским, чтобы обсудить пути освобождения принца.

Иоланда покачала головой.

– Вы по-прежнему самый информированный человек во Франции, мэтр Кер! Ваши сведения верны. Действительно, король и я попросили Артура де Ришмона заняться этим, но в глубине души, должна вам сказать, я не думаю, что он немедленно добьется удовлетворения. Герцог равнодушен к идее крупного выкупа.

– Но ведь он нуждается в деньгах. Не готовится ли он напасть на взбунтовавшийся Кале?

– Это так. Но у него есть деньги. Буржуа Гента широко открыли свои кошельки и чистят оружие, чтобы помочь ему в этом предприятии. Я знаю, что коннетабль сделает все, что в его силах, но я чувствую, что час свободы моего сына еще не наступил. Катрин, если вы поедете в Дижон, вы доставите большую радость моему материнскому сердцу, согласившись отвезти ему письмо. Вы сохранили при бургундском дворе большое влияние… Во всяком случае, вам дадут доступ к узнику и разрешат передать мое письмо.

Катрин протянула руку.

– Дайте мне письмо, мадам, я клянусь, что оно дойдет по назначению!

Иоланда подошла к молодой женщине, взяла ее лицо руками и поцеловала в лоб.

– Спасибо, дитя мое. Вы сторицей вернули бы мне ту малость, что я делаю для вас! Можете не тревожиться, я вытащу вашего Арно из этого затруднительного положения, и ему не придется даже ехать сюда. Может случиться, что он помирится с королем, почти не покидая своего дома.